Меч императора Нерона
Шрифт:
— Да, входи.— Хозяин пропустил Симона внутрь и похлопал по боку лошади ладонью, словно торопя ее. Лишь только лошадь вошла во двор, он быстро закрыл ворота и задвинул щеколду.
— Не представляешь, как я устал,— сказал Симон, улыбаясь хозяину.— А здесь еще такая духота.
— Значит, воздух в Риме свежее? — со странным выражением на лице поинтересовался хозяин и, предваряя ответ гостя, добавил, беря лошадь за повод: — Потом, после. Войди в дом, я сейчас.
Он повел лошадь через двор, а
Вернулся хозяин с фонарем. Трепещущий язычок пламени осветил убогое жилище. Хозяин поставил фонарь на пол у ног Симона, сам присел на корточки рядом.
— Ты голоден? — спросил хозяин.
— Нет, но я очень устал,— вздохнул Симон.
— Забудь об усталости,— сказал хозяин и, почему-то оглянувшись по сторонам, добавил: — Учитель ждет тебя.
— Утром я буду у него.— Симон, пригнувшись, стал расстегивать ремни сандалий.
— Ты пойдешь к нему сейчас,— тронув гостя за руку, велел хозяин.
— Сейчас? — Симон поднял голову, недовольно поморщился.— Он, наверное, уже спит, а я едва волочу ноги. Я пойду к нему утром.
— Ты пойдешь к нему сейчас,— упрямо проговорил хозяин.— Он ждет тебя.
Ждет? Меня? — Симон чуть подался вперед.— Он не мог знать, что я вернусь так скоро. , • ,
— Но он предполагал это,— почему-то вздохнул хозяин.— Ты должен идти сейчас, завтра может быть поздно.
— Поздно?
— Да, поздно,— кивнул хозяин.
— Я не понимаю тебя,— помотал головой Симон.
— Отряд преторианцев Нерона прибыл сюда несколько дней назад,— хозяин понизил голос и мельком взглянул в сторону двери.—Они ищут Павла.— Он вздохнул.— И они найдут его.
— Что ты говоришь! — вскричал Симон и сделал движение, словно собирался встать.
— Тише! — испуганно прошептал хозяин и, положив руку на плечо гостя, заставил его успокоиться.— Они рыщут повсюду. Мы переправили учителя в катакомбы за городом, больше некуда было, но это ненадежное убежище.
— Значит, надо найти надежное! — гневно сказал Симон, но уже значительно тише.— У вас что, мало людей здесь?
— Никого почти не осталось, всех взяли,— отвечал хозяин, проведя ладонями по лицу.— Они выставили заставы на всех дорогах.
— Странно,— пожал плечами Симон,— я ничего не заметил. Нет, меня проверяли, конечно, но я думал... Я думал, что все как обычно, они не говорили ни о чем таком.
— Слава Господу,— хозяин сложил руки на груди,— что ты сумел пройти. Учитель так ждет тебя. Он велел привести тебя к нему, лишь только ты прибудешь.
— Но его надо вывезти из города,— стукнув кулаком по колену, твердо произнес Симон.
— Это трудно,— после непродолжительной паузы заметил хозяин,— и у нас почти не осталось людей.
— А
— Меня уже ищут. Я успел отправить семью. Но дело не в этом...
— А в чем, в чем?
Хозяин опустил голову вниз, потом поднял глаза, исподлобья посмотрел на Симона:
— Учитель Павел не хочет бежать.
— Не хочет? Почему?
Хозяин невесело усмехнулся:
— Я не могу заставить его: он учитель, а не я.
— Но ты же понимаешь,— Симон потряс руками перед самым лицом хозяина,— что если они возьмут его, то мы... то все наше дело...
— Я не могу заставить его,— с жесткостью в голосе повторил хозяин.— Он знает то, чего не знаем мы. Ни ты, ни я, ни кто другой не может указывать ему, что делать и как поступать. Он сказал мне вчера, что сам выйдет и сдастся центуриону преторианцев.
— Сдастся! — с гримасой боли и гнева на лице вскричал Симон.— И ты говоришь об этом так спокойно?!
— Не кричи,— устало проговорил хозяин,— нас могут услышать. Что же до меня, то я знаю одно: учитель видит истину, а я вижу туман. Так как же я могу, я, видящий туман, указывать тому, кто видит свет? Но я, недостойный, все же пытался уговорить учителя. Как и ты, я сказал ему о нашем деле и о всех нас.
— И что, что он ответил?! — нетерпеливо схватив хозяина за руку, воскликнул Симон.
— Он сказал, что Господь хочет этого и что наша вера будет крепче, если он пострадает за нее. Он сказал, что может пострадать лишь за веру, а не за всех людей на земле, как Иисус.
— Значит...— начал было Симон, но хозяин не дал ему говорить:
— Вставай,— сказал он и кряхтя поднялся.— Учитель позволил отправить себя в катакомбы только потому, что ждет тебя и хочет с тобой поговорить, прежде чем...
Он не закончил, поднял фонарь и пошел к двери, слабым жестом руки приглашая Симона следовать за собой.
Симон пошел один. Хозяин сказал, что не будет его сопровождать, опасается шпионов центуриона Флака, прибывшего с преторианцами из Рима.
— Вместе мы можем не дойти, иди один,— сказал он на прощание, выведя Симона потайным ходом на пустырь.
Впрочем, Симону оказался не нужен провожатый, ему хорошо были известны окрестности Фарсала и расположение катакомб. Шел он осторожно, дважды, встречая римских солдат, притворялся пьяным. Когда достиг места, где начинались катакомбы, почувствовал крайнюю усталость и голод. Он опустился на землю и несколько минут лежал недвижимо, глядя на мерцающие над головой звезды и чутко прислушиваясь к шорохам вокруг. Было тихо, и ночь, казалось, не таила опасности. Он с трудом поднялся и шагнул в темноту. Холм справа закрывал полнеба. Едва он достиг его подножья, как чей-то голос окликнул его шепотом: