Меч истины
Шрифт:
Он долго смотрел на белые пятна, и его лицо вытягивалось.
– Прежде не случалось несчастий? На вилле никто не умирал?
Мой ученик покачал головой:
– Не могу поверить. Она глупа, как глиняный черепок. Ей не пришло бы в голову. Здесь чувствуется чья-то чужая воля.
– Сильвия где-то обзавелась отравой. По счастью, у неё не хватило ума обставить всё как-то иначе. Я не мог не вспомнить прошлый раз. Если бы вино прислали от тебя или Публия – выпил бы, не задумываясь.
Проксимо поднял на меня потемневшие глаза.
– Как ты думаешь, меня
– Не знаю. И Метос ничего на этот счёт не сказал.
– Я не хочу, чтобы мне пришлось… но если придётся, наверное, я сумею это сделать.
– Не надо тебе быть палачом. Просто присматривай за ней. Сейчас я не чувствую в доме зла.
Он посмотрел на меня изумлённо.
– Просто ещё один дар богов. Очень удобно. Как третья рука.
*
Нет, я не поехал в Британию. Возможно, сделаю это позже. Сейчас у меня другие дела.
Я ехал на северо-восток. Метос призывал меня опираться на логику. По логике, мой сообразительный галл должен был уходить как можно дальше от креста. В Британии христиан довольно много. А к северо-востоку от Истрополя простирались варварские земли. Оттуда родом Жданка и моя жена. Они могли поехать туда, могли уйти в Новую Элладу на Понте, где верят в старых богов. Оставалось понять, куда именно.
Я уповал на логику, сжимая коленями бока белой кобылы, которую подарил мне Проксимо. Прежде он сам ездил на ней.
– У Альбы очень ровная рысь. Не так растрясёт в дороге. Храни тебя Боги, Визарий!
За седлом был приторочен мешок с моим драгоценным имуществом. У бедра висел новый Меч Истины. В кошельке звякало серебро, которым его наполнил Публий. В общем, я считал себя готовым к путешествию. А если и не готов, что это могло изменить?
Логика не подвела, или боги вняли молитвам Донатов. Однажды мне удалось отыскать следы. Я взял за правило расспрашивать людей в придорожных корчмах. Едва ли могла остаться незамеченной такая колоритная компания: седая юная ведьма, огромный хромой нубиец, прекрасная воительница. Да и Лугий быть незаметным не очень умел. И вот, после недельного пути, на каком-то постоялом дворе добродушная румяная хозяйка рассказала мне то, чего я так ждал.
– Чёрный? Ой, ну конечно был! Страшный такой, зубы белые. А руки! Ой, какие страшные руки! Руки чёрные, а ногти белые. А на одной руке только три пальца.
Я готов был её расцеловать.
Но потом хозяюшка поведала такое, от чего меня бросило в пот. Она хорошо помнила Томбу, детишек. Милая сестрица Жданка заговорила тут кому-то телесный недуг. Лугий тоже запомнился, он был слишком красив, чтобы не притягивать к себе женские взгляды.
– А другая женщина? Черноволосая, гордая и статная, как Минерва?
Нет, такой хозяйка припомнить не могла. Была какая-то женщина, но она лежала без памяти, верно при смерти, им надо было погостить подольше. Наверное, они потеряли её, потому что тронулись в путь.
Боги, как же так! Что могло приключиться с ней тогда, в начале зимы, когда я не мог
Я никогда не говорил ей о своей любви. Сейчас же готов был кричать эти слова на ветер в надежде, что хоть одно долетит до неё живой!
И мой сын. Если случилось то, о чём и подумать страшно, Гай Визарий остался сиротой. Сейчас он уже слишком большой, чтобы не понимать, что мамы и папы нет. Жданка и Лугий не сумеют заменить… Сколько же времени потеряно даром!
*
Я снова слишком спешил. И это опять навлекло на меня неприятности. Или неприятности навлёк мешок, набитый книгами. Тоже второй раз. Однажды Руфин уже принял мою поклажу за сокровища. То же самое подумала банда громил, повстречавшая меня на лесной дороге. Они вынырнули из придорожных кустов, хватая кобылу за поводья. Альба рванулась, становясь на дыбы и прядая ушами. Я не усидел в седле. Никогда не был хорошим наездником.
Падения и перекаты – основа воинской науки. Но я никогда не падал с лошади, поэтому не успел сгруппироваться, вышло неожиданно больно. Кашель напомнил о себе в самый неподходящий момент, меня согнуло пополам. Тем временем разбойники обступили со всех сторон – человек шесть, не меньше. И они меня не боялись. Прежде бывало, мне хватало взгляда, чтобы заставить отшатнуться тех, кто послабее духом. Теперь же я мог внушать только жалость или презрение.
– Эй, старик, что у тебя в мешке?
Вырвавшись на свободу, я снова отпустил усы и бородку. И волосы почти отросли, только после всего пережитого в них целыми прядями проступила седина. Худоба и кашель довершили картину беспомощной старости.
Проворные руки уже потрошили сумку, они даже мешали друг другу, стремясь побыстрее добраться до моих сокровищ. Впрочем, вокруг меня их оставалось вполне достаточно, чтобы пресечь любые активные действия. Хотя при мне ещё был меч. Разбойники как раз начинали приглядываться к нему, оценив неброскую красоту божественной работы.
– Дай-ка это сюда! – щербатый детина, от которого несло вином и мочой, протянул волосатую лапу. Я ударил его кулаком.
Внезапно я ощутил Присутствие. Зло было рядом. Неважно, что оно стояло здесь во плоти и в немалом количестве. Если сумею сразить бестелесное, быть может, они перестанут быть опасными?
Я выхватил меч и отмахнулся, клинок просвистел над головами разбойников, потому что Чёрная Тень была где-то выше.
Земные злодеи попятились. За их спинами прятался злодей незримый, и я рванулся к нему. Должно быть, они приняли меня за опасного сумасшедшего. Закрыв глаза, концом клинка я нащупал ускользающую цель, и враг перестал быть. А потом накатила знакомая слабость. Метос ничего не сказал о цене прозрения, но со мной-то это было уже дважды. Я болван, если кто не понял! Разбойники не стали добрее, когда я сразил Незримого, потратив последние силы. А сейчас меня зарежут.