Меч любви
Шрифт:
Кто там прав, а кто виноват, я не знаю и судить не собираюсь. Доверия таким историям у меня никакого нет. Да и неважно это, потому что история закончилась. Поднялась знатная шумиха, проблему заметили на более высоком уровне, начальство сменилось, был заключён новый мир, и всё вернулось на круги своя. Габриэля же не расстреляли, а взяли, можно сказать, в заложники. Это смелое утверждение, конечно. Отправить учиться в престижный университет, на бюджетное место и при этом не контролировать каждый шаг — это на плен не тянет. С другой стороны, клятву
Это было небольшое вступление к тем причинам, почему мне так захотелось хлопнуть себя по лицу. Кого рисует воображение, когда речь заходит о горце, который в одиночку нагнул легион? А если это горец-великан? Лично моё воображение рисовало человека крупного, угрюмого, решительного и волевого.
Возможно, это так и есть. Когда дело касается защиты семьи. А вот когда речь заходила о девушках… Наш полувеликан был парнем робким, застенчивым и совершенно неискушённым в делах амурных.
Только слепой не заметил бы, что Даура ему нравится. И то, что она красивая, наш стесняшка сказал таким тоном, что мне стало стыдно и захотелось провалиться под землю. Будто под пытками выдал.
— Ты так считаешь? — снова закружилась Даура.
Шаль или, скорее, накидка из самой ночи взметнулась, усиливая эффект от её красоты. Всё. Нет больше нашего великана. Заклинило.
— Красотка, красотка! — влез наш полубог. — А та самая Блохина-то как погорячела!
— Пфф, — смерила Елена парня взглядом.
Подойдя, она чмокнула меня в щеку. Даура обогнула Габриеля и тоже чмокнула меня в щеку, с другой стороны. Вот же засранки. Губы специально, что ли, намалевали? Ещё и момент выбрали максимально неподходящий.
Михаил, как типичный человек, который не чувствует момента, скорчил похабную рожу и большой палец мне показал. Тимур посмотрел как типичный девственник, который в шоке от того, что кто-то может настолько нравиться девушкам. Габриэль, вполне возможно, уже начал продумывать новую идею каменного войска, чтобы перемолоть меня в труху. И только Ким сидел в стороне, смотря на всё это с невозмутимостью матёрого ниндзя.
Потрепать нервы окружающим — это всегда хорошо. Красивые жесты и подарки — тоже неплохо. Я об этом никому не скажу, но роль парня, который может так легко изменить жизнь двух девушек к лучшему, мне понравилась.
Только у окружающих было другое мнение относительно происходящего. Кого-то я бесил, а у кого-то вызывал серьёзные опасения.
Неожиданно меня вызвал Зануда.
— Товарищ Зануда, — вошёл я в кабинет и приложил кулак к сердцу, как в легионах. — Сержант Эварницкий прибыл!
— Почему сержант? — спросил этот плохо пробиваемый тип.
— А почему ты меня вызвал, а не Фёдор Михайлович?
— Потому что.
— Это не ответ.
— Так и ты не ответил. Впрочем, про тебя всё ясно. Как всегда, издеваешься, — окинул он меня взглядом.
— В этом заключается ответ и на мой вопрос. Тебя сюда назначили, потому что ты очень проницателен, —
— Сложный ты человек, Эварницкий.
— Человек ли? — пожал я плечами, присаживаясь в кресло напротив стола. — Если серьёзно, то что с Фёдором Михайловичем? Ты его совсем заменил? Или как теперь? Кому жаловаться-то теперь?
— Пожалуй, стоит и прояснить, — задумчиво сказал Зануда. — Фёдор Михайлович по-прежнему ваш куратор. Ваш — это вашей особой группы. Меня же назначили отдельно твоим куратором.
— Ах вот оно что. Теперь, когда меня снова убьют, в этом будешь виноват ты. Понятно.
— Нет, в этом будет исключительно твоя заслуга, но общий посыл ты уловил верно. Хотел бы сказать, что в ближайшее время тебя никто убивать не будет, но с тобой же ничего гарантировать нельзя. Поэтому знай, что храмы получили своё.
— Иначе говоря, император воспользовался их наглостью, чтобы стребовать с них что-то?
— Вроде того, — кивнул Зануда. — Есть договорённость, что к тебе больше не будут посылать полубогов. Сюда. А вот за твою жизнь вне этого города я уже поручиться не могу.
— Да ты за мою жизнь и здесь поручиться не можешь. Чего звал-то?
— Уточнить, что ты творишь. По каким причинам вербуешь подопечных?
— Что-то новенькое. В вербовке меня ещё не обвиняли. Или обвиняли? — задумался я. — Ах, разве запомнишь, что там эти смертные говорят, — изобразил я типичное высокомерие.
— Давид, — сказал Задуна проникновенно, — нас с тобой столько связывает, что мы почти родные люди. Как ты умеешь болтать, я прекрасно знаю. Это не поможет.
— Тогда конкретизируй, в чём претензия.
— Девушки — они, считай, обе в тебя влюблены. Одной ты помог решить проблемы с деньгами, подарил квартиру. Второй сковал великий артефакт, о котором даже ничего не сказал. Это, кстати, отдельный вопрос для обсуждения. Занимаешься социализацией Дауры, прикрываешь. Киму тоже артефакт подарил, и мне лучше не спрашивать, за какие такие заслуги. Тимуру помог разобраться с карточным долгом. В целом сплотил команду. Они к тебе очень лояльно относятся, несмотря на проклятия.
— Хм… — нахмурился я. — Что-то не понял. То есть до ваших лучших умов в Корпусе не дошла простая истина, что если людям делать хорошо, то они будут хорошо относиться? Вы, дурашки, вместо решения проблем пытались их создавать и на том подлавливать, а теперь в обиде на меня за то, что я лучше справляюсь, мешая вашим планам?
— Дело не в обиде, а в том, куда ты это всё ведёшь. Эти студенты — собственность империи. Не твоя игрушка, которую ты можешь забрать себе.
До этого момента у меня было настроение подурачиться в общении с Занудой, но от настроя не осталось и следа.
— А то что? — спросил я, подавшись вперёд.
— А то их легко перевести куда-нибудь подальше от тебя, чтобы избавить от влияния.
— Так переводите, — спокойно ответил я.
— И что, так легко отпустишь? — напрягся Задуна.