Меч любви

Романович Роман

— Да кто знает, — ответил Дровосек и почесал макушку.

— А что это… — покрутил рукой второй и заложил многоэтажную матерную конструкцию, выражающую весь перечень эмоций касательно произошедшего.

Так уж вышло, что все войны смертных рас против богов проходили против младших богов и персонификаций. Как устроена реальная иерархия бессмертных двое архимагов представляли, но лишь в общих чертах. Так обычный человек мог слышать что-то об архимагах, но не представлять, на что те способны на самом деле. Поэтому наличие здесь персонификации бога оружейника их ничуть не впечатлило.

Это стало, так сказать, ожидаемым событием, к чему два архимага были готовы. В случае чего они и укорот персонификации могли дать. Собственно, для этого и прибыли, чтобы собравшиеся не очень шалили.

Только вот появление четырёх сущностей, чей ранг сил был за гранью постижимого, — это произвело максимально неизгладимое впечатление.

— Х… его знает! — лаконично ответил Дровосек. — У тебя здесь две сотни гражданских и представители Рима. Всех под ноль или как?

— Пусть император разбирается, — покачал головой собеседник.

* * *

Спустя некоторое время где-то в уединённой части Олимпа встретились трое. Аресус, Дарован и его персонификация.

— Не, вы как хотите, — говорила персонификация нервно, — но я пас. Лучше развоплоти меня. Этот мальчишка, которого вы воспринимали не более как забавную игрушку, призвал в мир смертных Лодочника! Самого! Лодочника! Который нарушил договор, заключённый до создания этого Олимпа! После чего явилась госпожа Баланс! Та самая! Ария!

— Прям та самая? — неверяще уточнил Аресус.

— Та! Самая! — отчеканила персонификация и присосалась к кубку с амброзией. — О, это только начало. Мальчишка сварил кофе. От которого Лодочник улыбнулся. Вот вы можете представить, как он улыбается? Я — нет. Даже после того, как видел его улыбку!

— Ария что? — нахмурился Аресус.

— Она с парнем сосалась.

— Сосалась?

— С языком! — заверила персонификация.

— Не верю, — качнул головой Аресус. — Только не эта древняя девственница.

— Видел собственными глазами, но лучше бы не видел, — нервно ответила персонификация. — На закуску явился князь Хаоса и княгиня Порядка. Да, те самые персонификации, которые отвечают за нашу часть вселенной. Он их тоже кофе угостил. После чего эти влюблённые удалились! Так что я не удивлюсь, если рядом появится ещё одна вселенная, после такого! Делайте, что хотите, а я больше в эти безумные игры играть не буду!

— Хаос что-нибудь сказал? — уточнил Аресус. — В смысле, запретил трогать его?

— Нет. Он даже не взглянул на меня. Только посмеялся с сыном и довёл его до слез. Ещё подарком оделил.

— Подарок — это плохо, — заключил Аресус.

— Плохо было конфликтовать с мальчишкой!

— Что-то твоя персонификация совсем разошлась, — недовольно заметил Аресус.

— Согласен… — махнул рукой оригинальный Дарован, и персонификация развеялась. — Лучше придержать эту информацию. Как-то это всё неоднозначно выглядит. Мягко говоря.

* * *

Очнулся я в больничке. Приоткрыл глаза, разглядел Фло, которая сидела в кресле и увлечённо читала книгу. Картина была безобидная, и я заключил, что прямо сейчас моё вмешательство не требуется, а значит, для начала стоит разобраться,

что произошло.

Благо ответ нашёлся легко. Пошутил Хаос. Я его на тему отцовства подколол. Он меня на тему сыновних чувств. Ещё и что-то типа наследства выдал. Ну, или стартового капитала. Только не деньгами, а усилением и энергией. В каждой чакре у меня по одной звезде прибавилось. Было тридцать восемь, стало сорок три. Десять, девять, восемь, девять и семь, с первой по пятую чакру, соответственно. Ещё, судя по ощущениям, коэффициенты подросли. Поэтому сейчас мне лучше резких движений не делать, чтобы опять двери не ломать, и хорошо, если только двери.

Подарок более чем щедрый. Понятно, что сам Хаос мог бы одарить и сильнее, но так неинтересно. У меня свой путь и подачки мне не нужны. Это же… Что-то типа чаевых за вкусный кофе и хорошее настроение. Год, а то и пару-тройку лет он мне сэкономил. А больше и думать не о чем. Пошутили — и хватит.

Снова открыл глаза, осмотрелся по новой. Молот здесь, мои вещи на столике лежат, за окном солнечный день.

— Фло, — позвал я. — Как обстановка? Что с остальными?

— Мы в больнице, господин, — тут же ответила она. — Остальные целы. Почти все отключились, и их доставили сюда на обследование. Воды, господин?

— Было бы неплохо.

Какое-то время у меня ушло на то, чтобы напиться, встать, подвигаться и убедиться, что движения свои сегодня надо контролировать особо тщательно. Приведя себя в порядок, вышел в общий коридор. Задерживаться здесь я не собирался.

На вид это была обычная больница. Охраны я не заметил, как и чего-то эдакого. Зато заметил кое-что другое. Посетителей. Блохина сидела в стороне, в зелёном уголке, видимо, как раз для таких встреч, с тремя людьми, по всей видимости, её родителями и сестрой. Фло меня до этого предупредила, что оплатила мне отдельную палату с повышенным комфортом, поэтому я не удивился, что Блохина вышла сюда пообщаться с гостями.

Я бы прошёл и остался незамеченным, но это больница, а не тёмный лабиринт. Здесь нельзя сохранить инкогнито. Всё семейство на меня разом уставилось, когда мимо проходил.

— Елена? — изобразил я радушие. — Как ты? Вижу, что хорошо. Это твои родители? Так вот кто породил наш талант. Поздравляю, у вас прекрасная дочь. — отвесил я комплимент её родителям.

Это был водопад патоки, и Блохина, которая сначала напряглась, удивлённо и подозрительно вздёрнула брови, явно посылая мне сигналы, что, если ляпну что, она сожжёт меня заживо.

— А вы?.. — спросила её матушка, посмотрев на меня оценивающе.

— Давид Романович Эварницкий. Староста, — представился я со всем доступным достоинством.

— Тот самый? — нахмурилась младшая сестра Блохиной.

— Нет. Та самая — это у нас Блохина, — улыбнулся я. — А я всего лишь обычный староста.

Елена не выдержала, нервно, с истеричными нотками захохотала. Родители посмотрели на неё с беспокойством.

— Так вы тот самый Давид? — глянул на меня строго её отец.

Он, как и многие отцы, пал жертвой выпирающего живота и топорщащихся усов. Но надо отдать ему должное. Смотрел он на меня с опаской, но был готов дать бой за честь дочери.