Меч наемника

Мун Элизабет Зухер

– Нет… нет… Я как раз… чистил сапоги, сэр.

– Видел ли ты, как кто-либо из них наносил другому удары?

– Ну… я видел… я видел, как Пакс и тот капрал покатились по полу, а потом Коррин… Коррин сказал… чтобы я присмотрел за дверью…

Дженс договорил, глядя в землю перед собой.

– Что? За дверью?

– Да, сэр… Он сказал… э-э… в общем, он сказал, чтобы я посмотрел, где сержант, сэр.

– Ну? И что ты сделал?

– Я и посмотрел. Но сержанта Стэммела поблизости не было, и я увидел его только, когда он пришел вместе с вами.

– И что твой приятель велел тебе делать, если ты увидишь сержанта? – спросила Коула.

Она

подошла к Дженсу и, подняв его голову за подбородок, посмотрела в глаза новобранцу.

– Ну? Что он велел тебе сделать?

Дженс задрожал:

– Он… он сказал… предупредить его…

– Кого? Сержанта?

– Нет… его… предупредить Коррина…

– Предупредить Коррина, если появится сержант, так? Понятно.

Подойдя к капитану, женщина добавила:

– Не знаю, как ваш капрал, господин капитан, но этот новобранец, Коррин, врет как сивый мерин.

– Согласен, – буркнул капитан Седжек.

– Да и второй парень не лучше, – с отвращением сказала свидетельница.

– Пожалуй, будет лучше заключить их под стражу, – негромко произнес капитан. – Сдается мне, до приезда Валичи лучше изолировать их от остальных, да и друг от друга.

– Но я же не вру! – крикнул Коррин. – Спросите капрала. Он подтвердит, что я говорю правду!

Свидетели обернулись к Стефи, хранившему все это время полное молчание. Но прежде чем ему был задан первый вопрос, капитан Седжек сказал:

– Перед тем как мы выслушаем его показания, уважаемые свидетели, я должен рассказать вам о том, что случилось сегодня утром.

– Хорошо, капитан, – согласился дворецкий.

– Сегодня, когда я проснулся, мне передали рапорт от врача. Стефи проспался ночью и хотел встретиться со мной, но ему не позволили, сославшись на позднее время. Утром я направился к нему узнать, в чем дело, и, к своему удивлению, выяснил, что капрал не помнит ровным счетом ничего из того, что случилось вчера. Абсолютно ничего. Честно говоря, я был ошарашен таким поворотом дел и, не желая усложнять положение, просто объяснил Стефи, что его будут допрашивать по поводу одной драки, в результате которой он и получил свои травмы. Врачи не смогли мне объяснить причин такого провала в памяти. Что касается его состояния – как видите, я вчера ошибся, подумав, что он был залит собственной кровью. Теперь несколько слов о моем подчиненном. Сколько он служит в моей когорте, я знаю его как грамотного, умелого, трезвого солдата, отличного капрала, никогда не уличенного во лжи и обмане. Я честно скажу: не представляю, что могло вызвать такое поведение этого рассудительного человека, но могу утверждать, что такой поступок нетипичен для него.

– А не является ли потеря памяти уловкой, чтобы избежать ответственности? – поинтересовался дворецкий.

– Теоретически возможно, – ответил Седжек, – но, по моему мнению, он не врет.

– Ну-ну, – процедил Фонтайн и повернулся к Стефи: – Итак, капрал Стефи, вы видели раны и травмы, полученные участниками столкновения, о ваших повреждениях вам, разумеется, известно. Кроме того, вы выслушали показания офицеров и новобранцев. Что еще вы можете сказать о происшествии?

– Сэр, я ничего не помню из того, что произошло со вчерашнего ужина до того момента, когда я проснулся посреди ночи в лазарете. Очнувшись, я почувствовал какое-то странное головокружение. Разумеется, болели сломанные пальцы и ссадины, но это неважно. Я спросил дежурного врача, что со мной случилось, но он, выяснив,

что я ничего не помню, сказал, что лучше, если мне все расскажет капитан. Когда мне рассказали… и потом, когда я увидел девушку… в таком состоянии… выслушал показания… Сэр, я никогда не бил женщин… Я никогда никого не тянул в постель силой. Я не понимаю, как я мог… но ведь я сам видел ее раны… Кто-то зверски избил ее, и если… если это был я, капитан… Я знаю, как вы должны поступить со мной по уставу.

Стефи замолчал.

– А почему вы хотели встретиться с капитаном Седжеком ночью? – спросил его свидетель.

– Я испугался. Я не понимал, что случилось, как я оказался в лазарете, и надеялся, что капитан объяснит мне все. А кроме того… я ведь понял, что в моей памяти образовался какой-то провал.

– Но, Стефи, – почти взмолился капитан, – должен же ты хоть что-то помнить? Хотя бы начало, хоть что-нибудь. Можешь ты хотя бы подтвердить или опровергнуть версию Коррина?

Услышав имя новобранца, Стефи с ненавистью и презрением посмотрел на него.

– Господин капитан, – медленно, слово за словом отчеканил Стефи, – я уже сказал, что ничего не помню… Но, судя по тому, что я увидел и услышал сегодня, я могу сделать единственный вывод: этот человек лжет.

– Ты говоришь так, даже понимая, что тогда тяжесть обвинения ложится на тебя?

– Да, сэр. Это же очевидно. Как видите, я не слишком пострадал, да и, честно говоря, не представляю, как девушке, даже разозлившейся, удалось бы справиться со мной.

Стефи сказал это просто, как человек, который достаточно уверен в своих силах и навыках рукопашного боя.

– Неужели ты ничего не помнишь? – еще раз переспросил дворецкий.

Стефи покачал головой:

– Нет, сэр, ничего. Но я не жду, что вы поверите мне на слово. Я готов к любой проверке.

– Да ты должен вспомнить! – неожиданно взвыл Коррин. – Ты должен! Я же тебе вчера говорил… – Тут он замолчал, осознав, что сболтнул лишнее.

– Что-что? – переспросила Коула. – И что же ты ему вчера говорил?

Неожиданно Коррин изо всех сил ударил стоявшего слева от него охранника локтем в бок и выхватил у присевшего от боли солдата меч. Вырвавшись из рук второго охранника, схватившегося за свое оружие, Коррин, размахивая мечом, выскочил на открытое место и направился к воротам крепости.

– Взять его! – приказал капитан, выхватывая меч из ножен.

Стоявший ближе других, Стэммел попытался схватить Коррина, но, безоружный, был вынужден увернуться от клинка и ждать удобного момента. Вооруженная стража бросилась к взбунтовавшемуся новобранцу, но, прежде чем солдаты подбежали к нему, Коула шагнула к Коррину со спины и, обхватив его рукой за шею, одним резким движением повалила на землю. Не успел Коррин понять, что случилось, как несколько клинков уже уткнулись ему в горло и грудь.

– Если кого-то интересует мое мнение, – сказала Коула, вытирая руку о платье, – я считаю, что ему самое место – сидеть на цепи.

– В кандалы его! – приказал Седжек. – В карцер!

Ухмыляющиеся конвоиры направились к Коррину.

– Ну а теперь, Стэммел… – начал капитан, но сержант перебил его:

– Прошу прощения, сэр. Но мне кажется, что можно распустить людей, чтобы они не задерживали завтрак и приступали к учебе и работе.

– Пожалуй, вы правы. Все, что возможно в открытом расследовании, личный состав узнал. Теперь слухов и недовольных будет меньше. Но вы, сержант, вернитесь.