Меч наемника
Шрифт:
Пакс сбилась со счета и, главное, перестала видеть всякий смысл в этой работе, не в силах понять, зачем может быть нужно столько разных вещей. Хорошо укомплектованный оружейный склад, ремонтная мастерская – это понятно. Но остальное-то в таких количествах – зачем? Непонятно ей было и другое: в одном доме они обнаружили целый шкаф, полки которого были забиты самыми разными, вырезанными из камня, дерева и кости, вылепленными из глины фигурками. Люди, животные, растения, непонятные здания и бесформенные нагромождения кристаллов – что можно делать с таким количеством предметов, кроме того, что смотреть на них? Не будет же человек поклоняться сразу стольким божествам, думала Пакс.
Не меньше ее мысли занимало вчерашнее происшествие. Перед глазами мелькали то зеленый свет, то голубое свечение. Спросить солдат из когорты Доррин она не решалась, да и побаивалась,
– Ну что мы… что герцог… будет делать с этой мебелью, ношеной одеждой, горшками? Золото – я понимаю, но это?..
– Ты что! – удивился капрал ее непонятливости. – Герцог продаст все это или здесь, или потом, на севере. Хорошую вещь всегда можно выгодно продать. А если с умом подойти и цену не заламывать – то и плохую не в убыток пристроишь…
Новый курган вырос в окрестностях города. Вновь роты Пелана, Хальверика, Кларта и Влади вместе помянули погибших при осаде и штурме Ротенгри. Отряды ополченцев прислали своих представителей, но, к облегчению Пакс, ограничили свое присутствие лишь этим. Вскоре тяжелый обоз с добычей отправился по Большой Караванной дороге на северо-запад, к Вальдайру. В этом году кампания закончилась позже, чем обычно, почти зимой, какой знали зиму в Ааренисе – слякотной, сырой, промозглой и ветреной. По мере приближения к зимним казармам в роте Пелана улетучивались радость и энтузиазм по поводу взятия Ротенгри и больших трофеев. Все сильнее становилась тоска по столь многим товарищам, павшим в этом году от рук врагов, все чаще ощущалась физическая нехватка третьей когорты – для несения караулов и выполнения лагерных работ. По ночам многим казалось, что души погибших кружатся над ротой, напоминая о том, что нет им покоя до полного отмщения тому, кто стал виновником их смерти.
21
В Вальдайре капитан Арколин, не скрывая слез, встретил остатки своей когорты. Их поселили в той же казарме, что и в прошлом году. Пакс да и ее сослуживцы почувствовали себя очень неуютно в огромном помещении, рассчитанном на полторы сотни человек, где их неполные две дюжины легко разместились в одном из углов. Ни зимние тренировки, ни работа, ни караулы – ничто не могло отвлечь их, заставить развеселиться. Разумеется, все знали, что герцог постарается возместить потери – он уже уехал в свою крепость на север, чтобы выяснить, как обстоят дела с вербовкой новобранцев, – но в этом было мало утешения. Пакс не знала, кто и как мог бы заменить ей Донага? Или Боска? О Сабене и Канне она просто запретила себе думать. День за днем она и ее товарищи по когорте становились молчаливее и угрюмее.
Чтобы хоть как-то растормошить их, Арколин однажды закатил в «Белом Драконе» шикарный обед для всей когорты… того, что от нее осталось. Пакс, Вик да и остальные неохотно приняли приглашение, скорее восприняв его как вежливый неформальный приказ. Но, оказавшись в отдельном зале трактира, даже самые мрачные из них не могли скрыть восхищения. Многие никогда в жизни не только не ели, но и не видели таких блюд. Капитан Арколин не поскупился. На столе громоздилась гора печеной дичи, пара молочных поросят, уложенных на блюдо, покрытое слоем соленых грибов, большая корона, сложенная из тонко нарезанных и скрученных ломтиков ветчины, и многое другое. Венчал банкет огромный торт, изображавший крепость Ротенгри с мармеладными фигурками штурмующих стены солдат и разноцветными сахарными языками пламени, срывающимися с крыши.
Приступив к трапезе, солдаты взялись
Уже после еды, когда официанты убрали со столов посуду, Арколин раздал всем солдатам специально заказанные для них герцогом памятные кольца. На внешней стороне простой золотой полоски была выгравирована маленькая лисья голова и – напротив нее – одинокая башня на фоне горы. Изнутри же по кругу шли чеканная надпись: «Страж Гномьих гор» – название форта – и древняя руна, означавшая, как пояснил Арколин, верность данному слову и присяге.
Подождав, пока все осмотрят свою награду и наденут кольца, Арколин встал из-за стола и торжественно сказал:
– Я жалею, что меня не было с вами в тяжелые минуты неравного боя. И это не потому, что я смог бы что-то изменить как командир. Нет, лучше вас, крепче вас, выносливее вас быть невозможно. Тир свидетель, я восхищаюсь вами. Вы пережили вместе то, что навеки, до последнего дыхания свяжет ваши сердца в единое целое. – Помолчав, Арколин продолжал: – Теперь – давайте о будущем. Скоро, очень скоро к нам в строй встанут новые товарищи. Наша когорта, не буду врать, не станет полной, но хотя бы сможет оправдать свое существование как отдельное подразделение. Вы знаете, и я это понимаю, что новобранцы не смогут заменить нам погибших друзей. Но они смогут помочь нам отомстить за них. Герцог Пелан поклялся отомстить Синьяве. Дал клятву и Алиам Хальверик. Давайте же и мы поклянемся именами наших друзей, что отомстим тому, кто убил их.
Арколин зачитал список погибших, и после каждого имени солдаты хором выкрикивали: «Клянемся отомстить!» Руки двадцати двух солдат и офицера соединились над столом. Когда же Арколин произнес: «Смерть Синьяве!», словно гром пронесся по зданию. «Смерть!» – могучим эхом троекратно отозвались солдаты. Пакс видела, как высохли на щеках ее друзей слезы, катившиеся почти беспрерывно с того момента, когда Арколин вручил им кольца. Горе и отчаяние сменились приливом энергии. Пакс готова была хоть в тот же миг выйти в поход с одним лишь их маленьким отрядом.
С того вечера жизнь когорты изменилась. Пакс и ее товарищи стали рассматривать время до весны как подготовку к решительному маршу на юг, во владения Синьявы. В ожидании прибытия новобранцев они тренировались с самым разным оружием. Пакс все больше привлекал двуручный меч. Ей нравилось то, что при своем росте и длинных руках она получала огромное преимущество, орудуя пусть тяжелым, но длинным клинком. Однако не из одних занятий и тренировок состояли дни солдат на зимних квартирах.
В тот год в Вальдайре собралось на зимовку больше солдат, чем обычно. Пакс познакомилась с Золотой Ротой, которой командовала Эзиль М'Дьерра – смуглая, с острым орлиным носом женщина родом с далекого запада. Видела она и Калека Миндериснира – невысокого, кривоногого, всего покрытого шрамами командира отчаянно храбрых Синих Всадников. Командир еще одной роты – Собанай – показался Пакс слишком пестро и щеголевато одетым, что не соответствовало ее представлениям об облике истинного воина.
Разговоры среди солдат, естественно, велись в основном о войне: об удачных маневрах этой кампании, об особенностях последних осад и штурмов по сравнению с предыдущими, о тактике ведения боя мечом против копья или любым режущим оружием против ударного – палицы или молота, – в общем, обсудить профессионалам было что. Разумеется, делились они впечатлениями от особо запомнившихся эпизодов последнего сезона. Слух о больших потерях Пелана быстро разнесся по городу, а вслед за ним стал известен и подвиг Пакс. Растрезвонили об этом еще во время кампании сореллинские ополченцы, да и в Вальдайре солдаты Хальверика тоже не упускали случая поделиться таким впечатляющим рассказом. Пакс обнаружила, что ее с уважением стали принимать в любых компаниях, как среди седеющих ветеранов, так и среди молодых воинов – ее ровесников. Она не упускала случая послушать рассказы опытных солдат, а когда речь заходила о Медовом Коте, то и вовсе превращалась в сгусток внимания. Золотой Роте доводилось не раз сражаться с Синьявой, и ее солдаты до хрипоты спорили с ребятами Хальверика о лучшей тактике борьбы с ним. Пакс пыталась представить себе далекие приморские города, возвышающиеся на неприступных утесах, и непроходимые мрачные леса дельты Иммера, где Черный Алюред облагал данью каждого прохожего…