Меч Ронина
Шрифт:
Возможно, здесь кроется ключ… к чему? Он не знал. Но ощущал, что тайна исчезновения девушки притягивает его.
Сенкевич порылся в памяти Тосицунэ. Замелькали картинки. Вот Маэда получает письмо от секретаря Токугава о том, что его дочери предоставляется честь служить фрейлиной в замке. Вот Харуми, юная и прелестная, узнает радостную новость. Она улыбается, смеется. Разговор Маэда с женой. Они встревожены…
Сенкевич остановился на этом воспоминании. Оказывается, в замке Эдо в прошлом году пропали три служанки. Считалось, что одна из них сбежала с ронином, вторая решила уйти
В памяти всплыла яркая сценка.
– Я беспокоюсь, Тосицунэ-сан, – сидя на краю постели, говорила красивая моложавая женщина, жена.
– Бояться нечего, Томико-сан, – увещевал самурай. – Что может грозить Харуми на женской половине, под защитой охраны, за толстыми стенами и двойным рвом Эдо?
– У меня плохое предчувствие, – пожаловалась Хино Томико.
– Женские слабости, – рассмеялся Тосицунэ. – Мы не можем отказать сегуну, ты же понимаешь. Он оказывает нашей семье большую честь.
Как полагается хорошей жене, Хино Томико кивнула и склонила голову в знак согласия с мужем.
– Иди сюда, – Маэда притянул жену к себе.
Томико послушно улеглась рядом, нежно улыбнулась. Лишь в глазах застыла невысказанная тревога…
…Чужое горе расстроило Сенкевича больше, чем он ожидал. Странное получалось взаимодействие с «объектом»: Тосицунэ никак не пытался отвоевать тело, но его чувства не давали покоя Сенкевичу.
«Покой и медитация», – решил он, встряхиваясь. Затянулся ароматным дымом из трубки, выдохнул, полностью расслабился. Смотрел, как колечки, поднимаясь и постепенно растягиваясь, меняли цвет от серого к синему, потом к голубому и, наконец, сиреневым облачком рассеивались, исчезая на фоне летнего неба. Вскоре мысленно и он оторвался от тела, воспарил в воздух вместе с этими колечками, взлетая все выше, выше.
Эдо под ним напоминал картинку с японской гравюры. Изогнутый залив, вдоль его берега – крошечные домики бедноты на окраинах, длинные бараки-нагая для нищих холостяков, ближе к центру дома побольше – жилища торговцев и, наконец, богатые, утопающие в цветах резиденции чиновников бакуфу, знатных самураев, дайме. Аккуратные храмы с пагодными крышами, игрушечные чайные заведения, где гейши принимали клиентов, лавки, рынки… И посреди всего этого – огромный замок сегуна.
Сенкевич внимательно всматривался вниз, искал признаки негативной энергии, место силы. Но не видел ничего, кроме дыма из очагов и висящих над городом странных облаков, окрашенных в нежные пастельные цвета.
«По крайней мере, я снова могу полноценно медитировать, – подумал он, возвращаясь в тело. – Значит, экстрасенсорные способности остались при мне».
Дан
Вот уже неделю он сидел в Сато, ожидая, когда появится Снежная дева. За это время выудил из памяти Акира все, что касалось Юки-Онны. Считалось, что эта прекрасная молодая женщина в белых одеждах, олицетворяющая смерть, появляется
Почему Снежная дева, в нарушение всех традиций, вдруг стала приходить круглый год, да еще и прямо в деревню, Дан понять не мог. Он опросил крестьян. Все, кто потерял дочерей, твердили одно и то же:
– Красивая женщина в белой одежде вошла ночью в наш дом. Мы не могли двинуться, словно нас сковало морозом, а потом уснули. Когда очнулись, дочь уже была мертва.
По словам людей, девушек находили бледными, будто обескровленными, с застывшими лицами, побелевшими губами.
За сорок канн Дан подрядился защищать деревню от Снежной девы. Но оплата ему полагалась, если он сумеет убить Юки-Онну. Пока же его лишь кормили за счет деревни и предоставляли ночлег.
Днем Дан с тэнгу, чтобы не терять времени зря, уходили в лес и устраивали на просторной поляне тренировки. Карасу принимал демоническое обличье, материализовывал из воздуха мечи и нещадно гонял ученика. Дану, как он ни старался, ни разу не удалось победить наставника. Тот вечно оказывался недоволен, ворчал:
– Нападай, Акира! Что ты как вареная рыба с ногами? Ты не сумел как следует отразить удар, в поединке был бы уже убит.
Злоехидный тэнгу не учитывал, что скорость движений у него была как минимум в два раза выше, чем у любого человека.
Вот и сегодня, вогнав Дана в пот, он сердито хмыкнул и сказал:
– Хватит пока. Отдыхай, благородная девица с катаной…
Дан уже привык не обращать внимания на ругань учителя, тем более что понимал: Акира – очень искусный воин, а подобными остротами Карасу пытается стимулировать подопечного. Он уселся на краю поляны, прислонившись спиной к стволу дерева, хлебнул воды из высушенной тыквы.
Тэнгу не спешил обращаться в ворона. Насторожился, прислушиваясь к звукам леса, потом повел носом и произнес:
– Сегодня что-то случится, чую… смерть.
– Думаешь, Снежная дева придет?
– Если это настоящая Юки-Онна, – демон пожал могучими плечами. – А не какой-нибудь жалкий призрак.
– Лучше бы Юки-Онна, – сказал Дан. – За призрака столько не заплатят.
– Ты глуп, как это дерево, Акира! – вспылил тэнгу. – Ты должен молиться, чтобы это оказался призрак. Убьешь его и скажешь крестьянам, что это Юки-Онна. А с истинной Снежной девой ни одному человеку не справиться.
– Даже Мусаси? – Дан припомнил слова лодочника.
Карасу задумался:
– Мусаси, возможно, и сумел бы. Но ведь он не совсем человек.
– Кто же он?
– Не знаю. Его тайна сокрыта от меня. Скажу одно: запоминай все, что он скажет тебе. Вы еще встретитесь.
– Ладно, – Дан поднялся. – Раз ты что-то чувствуешь, пошли в деревню.
Он остановился в доме крестьянина, у которого была дочь, считавшаяся самой красивой из выживших. С точки зрения Дана, девица была откровенно страшненькой, но, может, лучших Снежная дева уже перебила? Приходилось полагаться на ее вкус.