Меч Руса. Волхв
Шрифт:
– Да, видно, Орша был прав, сила Тьмы здесь присутствует, и сила эта весьма велика, – рассуждая вслух, прошептал он сам себе под нос.
– Что ты говоришь? – встрепенулся сотник.
– Я говорю, что раз мне виднее… – Велегаст загадочно замолчал, глядя в небесную синь. – То никто сейчас не пойдет в подземелье к грекам, и никаких скоморохов не надо.
– Это как же так? – сотник от удивления даже перестал злиться.
– Все очень просто. – Волхв провел рукой по седой бороде и немного повернул голову, так что его четкий профиль словно отчеканился в мутноватом свете. – Ведь вторая цель моего
– Час от часу не легче, – и сотник выругался так, что жена его в испуге зажала уши. – С чего ты взял, что князь тебе станет помогать и что он вообще захочет иметь дело с твоими дарами Светлых Богов. Или ты забыл, что Мстислав является сыном Владимира, крестившего Русь, сыном человека, порушившего древние храмы и изгнавшего волхвов из Киева?!
– Нет, не забыл, ничего не забыл. – Волхв спокойно положил обе руки на крылья птицы, вырезанной на его посохе. – Княгиня Ольга стала христианкой, а ее сын, Святослав, поклонялся русским богам, затем Владимир, сын Святослава, снова пришел к греческой вере, значит, и Мстислав, сын Владимира, вновь должен вернуть русскую веру, ибо в смутные времена дети всегда ищут свой путь к Богу и Правде, отрицая то, что сделали их отцы.
– Говоришь ты красиво, – Орша недоверчиво покачал головой. – Но знает ли князь про это твое «должен», может, он совсем другого мнения на этот счет, ну и потом, даже если он и вправду вдруг решит все изменить, в чем я лично очень сомневаюсь, то он прежде всего просто не захочет ссориться с отцом, да и с византийцами тоже.
– Ему не придется ссориться с отцом, а для греков выгоды торговли и жажда богатства всегда были сильнее вражды двух религий.
– Как это – не придется ссориться с отцом?! – сотник вытаращил глаза и схватил волхва за руки. – Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что ты подумал.
– А что я подумал?.. – растерялся воин. – Ну да, я подумал… Светлые Боги, неужели Владимира больше нет?!
– Почти нет, – с равнодушным лицом отвечал Велегаст. – Именно поэтому я должен попасть к князю, а ты должен мне помочь в этом.
– Ну, раз такое дело… – Орша все еще думал над словами «почти нет», почему-то не решаясь спросить напрямую, что это значит, и поймал себя на мысли, что невольно хочет казаться умнее, чем есть на самом деле. – Раз такое дело, то мы немедленно должны идти в замок.
Он отпустил волхва и двинулся к выходу, но по лицу его было видно, что на душе сотника скребли кошки, и мысли одна мрачнее другой рождались в его голове, как волны в бушующем море. За порогом дома его руки невольно слегка стукнули по кольчужным бокам,
– Поразительно, как в одном человеке может вместиться столько хороших и столько плохих дел, – заскреблись в спину воина слова Велегаста.
Сотник остановился и посмотрел непонимающе.
– Это я о том, что князь, свершивший столько зла для русской веры, покинет скоро сей мир, но ни мне, ни тебе это не доставит никакой радости. А даже напротив, мы все будем горько сожалеть об этом, ибо после его смерти Русь ждут тяжелые времена, и прольется много, очень много крови, прежде чем все вернется на свои места и будет обретен мир, – волхв произнес эти слова, глядя куда-то сквозь угрюмое лицо воина, и было совершенно непонятно – с кем он говорил и хотел ли он говорить это вообще.
Орша ничего не ответил и пошел дальше, тихонько звякая кольчугой, но у калитки вдруг остановился и повернул обратно. Велегаст и Радим вернулись за ним в дом и увидели, что он копается в сундуке с военными доспехами.
– Твой отрок говорил, что тебя сегодня уже пытались убить. Тогда это тебе не помешает, – сотник сунул в руки волхва тягиляй [28]. – Кольчугу свою тебе не предлагаю, поскольку знаю привычки вашего брата отдавать свою бренную плоть под защиту всяких богов и верить в это безрассудно, а это твоих светлых чувств не оскорбит, да и Бога недоверием не обидит. Так что надевай!
Волхв хотел было что-то возразить, но Орша решительно сдвинул брови и голосом, не терпящим никаких возражений, добавил:
– Ежели ты эту штуку не наденешь, я с места не сдвинусь, да и тебя никуда не пущу.
– Сотник, ты и есть сотник, – пробурчал волхв. – Тебе бы только заставить кого-нибудь подчиняться себе да покомандовать вволю.
Но спорить больше не стал, а, бормоча себе под нос какие-то проклятья, надел под свои белые одежды толстую ткань тягиляя. Доспех за широкими складками обычной одежды волхва был совершенно незаметен, и Орша остался этим очень доволен.
– Вот молодец, вот это совсем другое дело! – обрадовался он. – От ножа в спину или кинжала в грудь эта вещь тебя убережет, а из лука средь бела дня в городе никто стрелять не будет.
Сам же сотник достал для себя маленький кулачный щит, два джида с сулицами [29], а за голенище каждого сапога сунул по паре ножей-засапожников. Потом накинул плащ, которым закрыл и щит, висящий сбоку на ремешке, и сулицы. Подумал чуток и взял еще боевой топорик, который тоже спрятал под плащ.
– Ты как на войну готовишься, – усмехнулся волхв.
– Защищать тебя в этом гиблом городе – это хуже, чем на войну, – недовольно и придирчиво глядя на отрока, отвечал сотник. – За себя я всегда постою, а что, если у меня за спиной, пока я мечом махать буду, тебя просто возьмут и зарежут, как я потом жить-то буду?
– Лучшая защита сейчас – это не ковыряться во всяком барахле, – в раздражении нетерпеливо заговорил волхв. – А поторопиться и успеть пройти к княжескому замку до того, как пошлют новых убийц.