Меч с камнем. Том 1

Гадышев Дмитрий

На следующее утро, когда видоимитатор был ещё темен, только белела на морском горизонте полоска каменного небесного свода (изменение времени суток тоже можно было задать пультом), в комнату вошёл Сэм в военном комбинезоне, доспехах, как у Роб-Роя, с бластером на одном боку и той же металлической трубочкой — на другом. Я обозвал его полуночником, со скрипом встал и принялся одеваться. Императору, видно, не понравилось моё состояние, потому что он достал из кармана узкую пилюлю и заставил её проглотить. Пилюля бодрила, как ушат холодной воды в постель, всё тело прошибла сильная дрожь, но продолжалось это недолго, с полминуты. После чего появилась ясность ума и лёгкость в теле.

На крыше дворца нас ждал военный, но невооружённый флаер, видимо, посыльный или что-то в этом роде, в котором сидел регент и кто-то незнакомый. Генерала Магона не было, он собрал за ночь легионы и теперь вместе с ними ожидал

прибытия правителей.

По дороге Сэм разговаривал с Рэмом по-македониански, и я ничего не понимал. Незнакомый мне человек вёл флаер. Минут через пять-десять наша машина опустилась на окраине Капуа.

Два легиона, десять тысяч лёгких пехотинцев в боевых доспехах, с оружием в руках, выстроились в ровные блестящие прямоугольники рядом с двумя сотнями транспортных машин. Это зрелище заставило меня судорожно сглотнуть. Только два легиона из ста, малая толика безудержной мощи сил Союза, безо всяких кавычек… Да, сейчас со всей очевидностью мне представилась жалкость всех усилий Роб-Роя противостоять огромному государству. Император вышел из флаера, поприветствовал их, на что ответили громким криком «Hell!», универсальное приветствие, одинаково означающее как официальное «здравствуйте, господа», так и простенькое детское «привет». Он произнёс короткую речь, после чего направился к нам, а войско принялось занимать свои места в машинах. Раздался рёв запускаемых двигателей, машины друг за другом взлетали и неслись в одном направлении, но куда, я не знал. Армада разделилась на несколько частей, некоторые звенья меняли курс и летели в стороны. Наше звено влетело в широченную дыру над морем, в потолке гигантского грота, чуть в стороне от У-образного «континента». Это было одно из многих искусственных сооружений, созданных специально для оперативной высадки десанта в одну из ключевых точек Пещеры. Наверняка эти прилегающие к небу области скрупулёзно изучены, картографированы и в случае войны будут использоваться на всю катушку. Даже самой огромной армии, если ей повезёт добраться до таких мест через Пещеру, не поздоровится.

Распахнулись двери машин, из них деловито и быстро повыскакивали солдаты. Посыпались резкие команды офицеров, солдаты строились по отрядам в сто человек, центуриям, или в две-три центурии, манипулам, и уходили в тоннели. Всё стихло. Сэм взобрался на механического коня, Рэм тихо сидел во флаере над коммуникатором, я — на глыбе камня, человек двадцать преторианцев охраны — возле входов в тоннели. «Транспорт» был предусмотрен для всей нашей группы, в том числе регента и меня, но пока им никто не пользовался. Ещё присутствовал десяток дежурной смены самого «объекта», но мы с ними совсем не контактировали. Прошло около часа, пока что-то изменилось. Рэм вдруг надел наушники, выслушал какое-то сообщение, затем передал его императору по-македониански, после чего тот дал знак мне и охране следовать за собой, и мы поскакали к одной из групп. Вот уже впереди стали слышны звуки перестрелки: характерное жужжание бластерных лучей, глухие взрывы, победные крики и предсмертные вопли. Мы остановили коней и спешились. Сэм взял трубку в правую руку, бластер — в левую, и медленно двинулся по коридору. За ним направилась охрана и я, вытаскивая своё оружие, выданное Рэмом во флаере — короткий лучемёт армейского образца, внешне похожий на израильский автомат «УЗИ», который любят террористы в американских фильмах.

Тоннель повернул, император остановился и нажал на кнопку на трубочке, из неё вытянулось метровое мерцающее силовое лезвие. В руке Сэма оказался световой меч, похожий на тот, что я видел в фильме «Звёздные войны». Правда, он отличался, и не только цветом. Лезвие постоянно гудело в низких тонах, при малейшем движении рассыпая искры и оставляя недолгое свечение в воздухе. Зайдя за поворот, мы увидели сверкание сражения. Грот, в котором столкнулись македониане и остаток дружины Роб-Роя, был достаточно велик. Каменные столбы по всей его площади предоставляли массу хороших укрытий, чем обе стороны активно пользовались. Стрельба шла в основном из бластеров, поэтому воздух уже стал достаточно жарким.

Сэм одним прыжком преодолел оставшееся расстояние и засел у входа в грот. Отсюда были видны наши и не наши солдаты, палящие друг в друга. Я нашёл себе удобную позицию между двумя здоровенными сталагмитами, стараясь казаться как можно незаметнее, тем более что и император предпочитал роль наблюдателя, а его охрана бездельничала в тоннеле. Но всё-таки меня засекли, и кто-то открыл огонь по моему убежищу. Я проломил складным прикладом лучемёта дырку и принялся стрелять в ответ, высовывая только ствол, не целясь и больше для шума. Внезапно в дальнем конце грота засверкали лезвия нескольких световых мечей — кому-то из македониан удалось ползком добраться до противника.

«Чёрные» попытались было сопротивляться, но против этого, совсем недавно принятого на вооружение средства оказались бессильны. Я отчетливо увидел, как светящийся клинок разрубил простой металлический меч солдата, поднятый в рефлекторной попытке защититься, и легко прошёл дальше, оставив ужасную рану через всю грудь насквозь, вместе с доспехами. Через какую-то долю секунды это же силовое лезвие защитило хозяина от луча бластера, поглотив его и засверкав, рассыпая искры.

Вдруг огонь со стороны противника уменьшился чуть ли не вдвое, и я догадался, что по другим тоннелям прибыла подмога. Македониане воспользовались этим, применив тяжёлое вооружение, которое в ограниченном пространстве под плотным огнём до сих пор использовать не удавалось. Несколько сгустков плазмы из станковых плазмомётов, таких же, как у Роб-Роя, обрушилось на позиции противника, окончательно его доконав. Солдаты повыскакивали из-за укрытий, стреляя на ходу и размахивая световыми мечами. Произошла короткая яростная стычка, затем они вошли в тоннели, и повели бой там. Сэмюэл вышел из-за своего укрытия, погасил так и не пригодившийся клинок, и направился к вражеским позициям. Охрана мгновенно рассыпалась, взяв первое лицо под защиту от любой неожиданности. Однако, принять участие в бою нам не пришлось, четыре манипула Первого Внешнего легиона сжали жалкие остатки отряда Роб-Роя в клещи и всех перебили и без нас…

Мы с императором ходили по тоннелям, где только что бушевало сражение, и что-то искали, что именно, Сэмюэл не говорил. Солдаты из легиона с носилками таскали раненых «чёрных» и своих, тела погибших, пепел, носили трофейное и потерянное оружие к машинам и подчищали следы сражения. В одном из гротов Сэм остановился перед несколькими кучками пепла, лежащими рядом, — здесь ударил плазмомёт, — между ними лежала невообразимая мешанина из горелого тряпья и обугленных останков. На этой куче, слегка присыпанный пеплом, льдисто поблёскивал меч — длинное узкое лезвие, узоры на металле возле рукояти, а на самом конце её, удерживаемый похожими на когти полосками металла, сверкал и сиял неземным светом яркий полупрозрачный сапфир…

Часть 2 Империальный Союз

Глава 7

…Отыщите острова,

Где зелёная трава,

В ней живут любви и мира

Позабытые слова.

«Птицы белые мои», «Воскресенье».

Во дворец мы вернулись, когда уже давно рассвело. Рэм с хитрой миной смылся в свою резиденцию (а может, и к невесте, благо по пути было), и через полчаса я понял, почему. Мы с Сэмом сидели в информатории, когда начались звонки от репортёров, — личный контакт с императором был невозможен по причине обособленности и закрытости дворца. С первым из них, самым везучим, император коротко поговорил, дав небольшое интервью, на второго наорал, третьего послал подальше, а потом приказал блокировать городскую линию связи. Такая неразговорчивость была, похоже, не в диковинку, потому что они принялись отлавливать в городе участников сражения, солдат и офицеров, расспрашивать их, и героические эволюции наших храбрецов, увиливавших от камеры, кто как мог, мы смогли увидеть на экране телевизора.

— Да, в течение часа все каналы будут забиты «свежими новостями», — иронично пробормотал император и тут же с проклятием принялся стирать своё высказывание из памяти информатория, с ненавистью глядя на чёрный микрофон, куда только что что-то диктовал.

— В Советском Союзе принято рассказывать анекдоты про чукчей, в США — про блондинок, у нас — про журналистов, — счёл необходимым пояснить он мне, — профессия неблагодарная, настоящий репортаж получить очень трудно, а интервью взять — тем более. Так исторически сложилось, здесь средства массовой информации старше на триста лет. Хотя у нас они намного менее пронырливые, чем в тех же Штатах. И чётко знают, что никто не даст им называться ещё одной ветвью власти. Их главная функция — своего рода обратная связь от населения к правительству.

Экран телевизора тем временем сменил картинку, начался следующий сюжет. Сначала, как водится, реклама, а потом кое-что, заинтересовавшее Сэмюэла. Показывали какой-то дворец в столице, удивительно роскошное и праздничное на вид здание, попутно что-то рассказывая по-македониански, затем журналисты провели интервью с некой особой, владелицей заведения, насколько я понял. Эта самая особа также болтала исключительно на македонианском, видимо, подражая манере русского общества восемнадцатого века выражаться «изысканно», на французском. Но, тем не менее, Сэм уловил смысл сказанного и перевёл мне, как только закончилась передача: