Меч с камнем. Том 1

Гадышев Дмитрий

— Высший свет собирается сегодня вечером во дворце капуанского вице-императора, на улице Развлечений. Лена будет рада, да и тебе стоило бы поехать, ходят слухи, что тобой интересуются некоторые примечательные особы из модельного мира.

У меня отвисла челюсть:

— Но, Сэм, я же там буду, как слон в посудной лавке, не знаю ни этикета, ничего…

— Ну, во-первых, тебе нежелательно отказываться, потому что предложил поехать — я. Одно из правил этикета — слушать, что говорит император, а императору — не говорить глупостей. А во-вторых, поезжай, не пожалеешь. Все же прекрасно знают, что ты типа «варвар», и это только придаст тебе ореол романтичности, а будешь на высоте, — со всеми перезнакомишься, язык хорошо подвешен,

рычать и скалить зубы по минимуму, — успех обеспечен. Ты, когда высадился десантом на вилле у соседа Рэма, был засечён кем-то из репортеров, и уже через полчаса это было известно всей стране. Правда, воспользоваться методами папарацци никто не решился, ни к Рэму, ни к соседу, сразу к нему побежавшему, они не полезли. Знают своё место, хе-хе. Гости из Внешнего мира здесь редки, тем более, такие молодые, как ты, так что думай!

Я призадумался. Собственно, а почему бы и нет? Человеку моего круга вряд ли когда приходилось бывать в высшем свете, да и чего бояться, обычные люди всё-таки, высокопоставленные чиновники и их дети, к тому же представляющие, чего от меня можно ожидать. Вспомнились слова регента: «Бал это почти то же самое, что дискотека, только музыка классическая, правила чопорнее и официоза поболее».

— Я вижу, ты согласен, — заявил вдруг Сэм, — ничего, Андрюха, покутим там, потанцуем с местными красотками. Когда меня туда Рэм с Леной в первый раз потащили, я был просто в ударе, даже принцесса приревновала…

Этот монолог меня развеселил, в первый раз император позволил себе пофамильярничать. Всё-таки раскусил я его, придворные манеры и литературные обороты речи ему явно не нравятся. В этом мне предстояло ещё не раз убедиться.

— Значит, так, — Сэмюэл потёр руки, — через два часа бросаем все дела, наряжаемся, берём принцессу и едем в город. Надо тебе костюмчик поприличнее оформить, парочку свежих анекдотов шепнуть, и всё будет в полном ажуре. Да, Лену надо предупредить, — с этими словами он повернулся к аппарату внутренней связи.

Я вышел из информатория, настраиваясь на предстоящий вечер. В голове крутились воспоминания, некоторые вызывали улыбку, некоторые навевали грусть. Вспомнилась последняя гулянка дома, а затем — цепь невероятных событий, приведших меня к самой верхней ступеньке македонианской иерархии.

Через два часа, как и было намечено, император появился в моей комнате в парадной униформе — белые брюки и китель со скромным золотистым аксельбантом, — поднял меня с кровати, на которой я с мечтательным видом скучал, и повел по длинным дворцовым коридорам на крышу. Небольшой лифт доставил нас на плоскую площадку, где стояло штук пять флаеров, все тёмных цветов, только один — серебристо-белый, как выяснилось, наш. Вопреки моим ожиданиям его кабина была пуста.

— Селена улетела полчаса назад, когда я ей сказал, что нам по городу надо походить, — пояснил Сэм, — говорила, к подруге наведается.

Мы забрались в машину, за несколько минут перенёсшую нас в центр столицы, на Первый флаеродром.

— А зачем нам куда-то ещё? — спросил я.

— Зайдём в один большой магазин за твоим костюмом. Плачу я.

Мы вышли из кабины, по бегущей дорожке доехали до здания аэропорта, а там спустились в подземку. Подземка представляла собой широкую блестящую дорогу, по которой с шумом вспарываемого воздуха проносились маленькие автомобильчики и что-то вроде монорельсового пути, похожего на тот, в пещере, на другой стороне этой дороги. К платформе монорельса вел специальный арочный переход. Около платформы, на которой находились мы, стояли несколько пустых автомобилей с прозрачными откидными куполами, пультами управления и мягкими сиденьями, в которых мы не замедлили расположиться. Прозрачный колпак тут же закрылся, машина осветилась несколькими лампочками, а на пульте загорелась надпись: «Выберите станцию назначения».

Сэм нажал какую-то кнопку, наша машина выехала на дорогу и понеслась по

ней, вжав нас в спинки кресел. Император вспомнил о своем обещании просветить меня насчет самых ходовых тем разговоров в обществе и почти всю дорогу бормотал в ухо. Потом он заметил, что я, мягко говоря, основательно его наслушался и замолчал.

Машина остановилась возле красивой станции, платформа которой была битком набита ухающими и завывающими игровыми автоматами, а также довольно большой толпой народа, который с азартом просаживал свои кровные на этих автоматах. Мы протолкались к выходу, впрочем, довольно быстро, большинство людей на нашем пути, узнав Сэмюэла, почтительно расступались, делая круглые удивлённые глаза. Да, попробовал бы наш «генеральный секретарь ЦК КПСС» вот так, без охраны и с единственным сопровождающим, погулять по улице… Американского президента это тоже касается.

Император отпустил пару шуток, вызвавших взрывы хохота, что-то насчёт всё тех же бедолаг-репортеров, которые достали его после последнего похода и охотятся и сейчас, пожал кому-то руку, кому-то секунду попозировал для фотографии, а потом сделал жест ладонями, — всё, больше не могу, занят, — и прошёл к лестнице. Мы поднялись по ней и оказались на улице, состоявшей сплошь из роскошных дворцов, огромных магазинов, пестревших рекламными щитами и игорных домов — слово «казино», оказывается, по-македониански пишется так же, как и по-английски.

— Улица Развлечений, — произнёс Сэм с обычной для него иронической интонацией.

По широченному восьмирядному проспекту проносились сотни автомобилей… Впрочем, не совсем автомобилей, половина из них обгоняла «медленно» идущие чисто колёсные колымаги, включая двигатели на днище и взмывая в воздух. Две полицейские машины величественно проплыли друг за другом в десятке метров над дорогой, издавая низкий гул, идущий от шести светящихся прямоугольников, расположенных под небольшими углами друг к другу. Витрины магазинов и специальные щиты вдоль проспекта пестрели рекламой, рекламой, рекламой… Реклама была и на световых табло, переливающихся всеми цветами радуги, мои глаза с непривычки сразу разбежались, не зная, куда смотреть. Была и голография, чёткое объёмное цветное изображение фантомов людей, автомобилей, каких-то напитков и сотен других предметов прямо посреди улицы, но не спускаясь к дороге ниже, чем на два десятка метров — все полосы движения её не задевали.

Сэм хлопнул меня по плечу, оторвав от зачаровывающего зрелища города будущего:

— Пойдём в магазин, Андрюха!

Мы взошли по широкому парадному крыльцу в центральный холл большого… Назовём его супермаркетом, хотя это не совсем верное определение. Управляющий с дежурной улыбкой засеменил навстречу, и, сообразив, кого видит перед собой, стушевался и залебезил:

— М-монсоэро император, какая неожиданность… Рады видеть вас!

— Костюм для этого парня, поскромнее, но не слишком убогий, — грубовато прервал его Сэм, — у вас есть пятнадцать минут. Ненавижу этот подхалимаж, — шепнул он мне на ухо, — привыкли к дворцовым порядкам, и когда я только до них доберусь…

Через пять минут меня поволокли в примерочную, где стали показывать разные модели костюмов, на мой взгляд, слишком уж каких-то не таких. Сэм с мрачным видом стоял, скрестив руки на груди, но всё-таки показал на понравившуюся мне «тройку», которая, видно, и ему пришлась по душе. Я облачился в белейшую рубашку, чёрные в едва заметную полоску штаны и такой же пиджак, завязал галстук, после чего стал довольно-таки представительно выглядеть. Сэмюэл оглядел меня с ног до головы, удовлетворённо хмыкнул, расплатился и вышел, хлопнув дверью, я еле успел проскочить за ним. Мы снова вышли на шумящую улицу и остановились посреди тротуара. Император поймал посыльного — что-то среднее между таксистом и агентом по доставке, — вручил ему пакет с моей старой одеждой, дал адрес и деньги, и принялся чего-то ожидать, то и дело поглядывая на часы.