Меч судьбы

Скороходова Татьяна Николаевна

Показалось, меня ударили под дых.

Кровать была пуста. Больных в комнате не наблюдалось, но, надеюсь, моими трудами таковой очень скоро нарисуется.

Худощавый тип, стоявший у окна, заложив руки за спину, обтянутую черным шелком рубашки, обернулся. У типа были странные светло-серые глаза, пепельные волосы, собранные в хвост, длинными прядями падали на скуластое лицо хищника. Его бровь поползла вверх, четко очерченный, чувственный рот искривился в ухмылке.

Дико захотелось стереть эту ухмылочку с его морды.

Любимой морды.

Мерзкой колдунской морды изменщика и предателя.

Я посчитала про себя до десяти и шагнула в комнату. Он пожирал меня глазами, а я так, наверное, вовсе обглодала его до костей, хотя до смерти хотела казаться безразличной, невозмутимой, взрослой женщиной, такой, как ледяные колдуньи, которым красавцы-колдуны так, на зубок, перекусить и выплюнуть, морща носик от досадной неприятности.

Сколько раз я представляла нашу встречу! Сколько всего понапридумывала, что и как скажу, как посмотрю и как гордо при этом вскину голову... А теперь стою, как распоследняя дура, и на ум приходят одни ругательства вперемешку с желанием убить до смерти, оживить, и снова прибить, а потом обнять бездыханное тело...

Он так и стоял, и ел меня глазами. Вы только посмотрите на это недобитое колдунское Высочество! Стоит, пялится, будто тут и рос, и ни слова, ни полслова, словно так и надо! Он что, ждет, что я припаду к его груди?! Паду ниц от счастья и сапоги облобызаю?!

– И где же больной, - спросила я, стараясь изо всех сил, чтобы голос не выдал моих чувств.
– Давно помер Вашими стараниями?

– Я больной, - он шагнул ко мне, замер.

– Нет. Уже мертвый, - прошипела я.

***

Наверху что-то рухнуло, разбилось с оглушительным звоном, задрожали стены, с потолка комнаты осыпалась пыль. Ольга уронила злотый на прилавок, Золтан смахнул рукой добычу, глотнул янтарного пива.

– Вы только пожара тут мне не палите, - трактирщик отхлебнул пену, зажмурился от удовольствия.

Ольга устроилась у прилавка, напротив хозяина, она медленно цедила красное вино из тщательно протертого Золтаном кубка. Поставив кубок, она полезла в суму. Мешочек сыто звякнул, тонкие пальцы, сверкнув золотом и изумрудом колец, любовно погладили шелковую ткань.

– Да завсегда пожалуйста, - Золтан, как зачарованный, смотрел на кошель.
– Жар костей не ломит, особливо ежели есть, на что новый шалман соорудить. Стены-то прогнили уж, короедам и то жрать уже нечего, а на ремонтец всё не хватат. Как ни вечор, так разруха опосля пропойцев...

Наверху снова громыхнуло, послышался яростный вопль Зори, Ольге в кубок спланировал сушеный мох, дохлая муха и пара-тройка щепочек.

Вампирша поставила кубок, сморщила нос. Золтан выжидательно смотрел на гостью.

Она покатала в пальцах злотый, помедлив, сказала:

– Эльфы и то за вино из клевера меньше дерут.

Грохот стих, сменился глубокой, мертвой тишиной, как перед штормом.

– Так то дивные... У них и росинка дороже слезинки... Ко всему, клевер взлетел в цене, дороже злата

да серебра стал. Труха розовая, а вот, поди ж ты...

Подошел Киннан, обнял Ольгу за плечи.

– Ты, воин, чего хлебать будешь?

– Воды, - холодно ответил гость.

Потолок содрогнулся, послышался то ли плач, то ли стон, Север вскочил на лапы, изучил доски потолка, с которого дождем сыпался сор, и вновь лег у ног Ольги.

Золт поставил на прилавок кувшин с водой, кружку и принялся тщательно, неторопливо протирать прилавок. Охотник сделал глоток из кружки и зарылся лицом в белоснежные волосы вампирши, та закрыла глаза. Золтан посмотрел в окно. За окном, на фоне чистого, без единого облачка, неба, сверкнула молния, из приоткрытых дверей с улицы потянуло грозой.

– Может, разнять там ведьминско-колдунское побоище-то, а то только давеча жмура пришлось в реку спустить. Хлопот много, да и стража чересчур жадна стала, - раздумчиво проговорил Золтан.

Киннан ответил взглядом.

– А... Ну, пусть их. Наше дело маленькое, ежели уплочено, и уплочено щедро, с верхом, - последние слова Золтан произнес отчетливо, с нажимом, чтобы та, к кому они были обращены, оторвалась от нежностей и оценила ущерб, как подобает.

Она оценила.

Раздался страшный треск, доска прогнулась, выпала, на пол шлепнулась мышь и порскнула к стене. Север приоткрыл глаз и снова закрыл.

– Колдун ваш нашу девочку часом, не зашибет?
– спросил, хмуря брови, Золтан.
– Злотых не возьму.

– Не порть себе кровь, старый разбойник. Наша девочка уже дала ему раз прикурить. Или я сама, клянусь, собственноручно пришибу того, кто выживет.

– А... Значит, дело к свадьбе. Покинет нас Зоря, значит... И в какие края умыкнуть сбираетесь?

– Мы никогда не забудем ту жертву, что она принесла ради нас, - вампирша пальчиком медленно повела по плечу охотника. Золтан проследил путь, которым следовал палец, его смуглое лицо пошло пятнами, он с трудом отвел взгляд и рьяно взялся за протирку прилавка.
– Отец предлагал горы злотых, дворцы, но Вейр решил, что должен сам подзаработать, чтобы хватило на жизнь и достойный невесты дом, вот и задержался, но папа все же выбил из него согласие на то, что мы организуем Вейру с Зорей роскошную свадьбу, это такая малость, чем мы можем их отблагодарить...

– Ага. Уже подзаработал. Слыхать аж в столицах, поди, как она ему благодарная. По всему, ещё чуток, на погосте надо будет место курковать заместо свадьбы-то, - хозяин с надеждой посмотрел на кошель, но его намека не поняли.

Ольга была занята.

Дом задрожал, затрясся, рухнула на стол, звеня подсвечниками, люстра, огненный шар пробил потолок, плюнул парочкой метеоров и с оглушительным хлопком исчез, оставив черный густой шлейф дыма. Золтан молча протянул руку, Ольга так же молча уронила в ладонь трактирщика злотый. Она вновь откинула голову на плечо охотника, закрыв разноцветные глаза, и млела, будто кошка с котятами.