Меч судьбы

Скороходова Татьяна Николаевна

Настоящий снег.

Закричала сойка, молчавшая тысячи лет, на берег опустилась ворона, проскакала по камням и замерла у тела волка, блестя глазом. Север сорвался с места, прогнал падальщицу, возмущенно раскаркавшуюся в безопасной выси.

– Дракон может появиться не скоро, думаю, не раньше, чем через полгода. Или не появится вообще, - сказал Кин, не глядя на нас.

– А ты не можешь его позвать?
– спросила я, уже зная, каким будет ответ.

Я не могла не спросить.

– Нет. Я только знаю, где и когда он может явиться в наш мир, - тихо ответил Киннан.

Всё. Всё кончено.

Ольга мертва, яйцо, которым можно приманить дракона, погребено под толщей земли, льда и камней. Полгода - значит, никогда.

Мир взорвался. Вейр привычно упал на меня, я пискнула, но сопротивляться не стала. Вокруг нас грохотало, падало, мелькало, сотрясая землю, вздымая каменную и ледяную пыль, прямо передо мной, на расстоянии вытянутой руки, упал ствол, закачались ветви, взметнув ввысь мокрый снег, если бы не скала, нависшая над нами, здесь бы уже был могильный курган. Я заерзала под Вейром, тепло дышавшим мне в шею, приоткрыла глаз. Валуны усеяли берег, дурным криком орали чайки, но обвал кончился, стих.

Киннан привстал, приложив руку козырьком, глянул вверх:

– Прошу меня извинить. Я ошибался.

Вейр закашлялся, сел, я села рядом и глянула туда, куда смотрел шаман.

В небе, сверкая золотом чешуи, парил дракон.

Глава 25

В которой герои беседуют с драконом, героиня принимает решение и приводит его в исполнение

Дракон камнем упал с неба. Волосы разметало порывом горячего ветра, пахнуло раскаленным железом, озоном. Чудище сложило золотые крылья, на нас уставились изумрудные глаза размером с тележное колесо. В зубах-саблях дракон сжимал яйцо, омлетом из которого можно было накормить небольшой городок. То самое яйцо.

Сгущались сумерки. День пролетел стремительной птицей, оставив после себя кровь, боль и смерть. Горела в лучах вечернего солнца драконья чешуя, перекликались в лесу дрозды. От земли, истерзанной битвой, поднимался густой туман, укрывая тела и кровь. Пошло всего несколько часов, а мне казалось, что прошла вечность...

Мы молча стояли, глядя на легенду, лишь Киннан коротко склонил голову в приветствии. Легенда выгнула шею, положила яйцо на камни. Серовато-крапчатый шар пошевелился, внутри заскреблось, дракон бережно придержал когтистой лапой шустрого будущего дракончика или драконицу, и уставился на нас. Зрачки разошлись, сошлись, глаза изменили цвет на фиолетовый.

– Тэкс-с-с... Я благодарю вас, люди, - дракон вещал прямо в моей голове. Ещё совсем недавно так могла Ольга...

Он разглядывал нас, словно редкостных невиданных зверушек. Моргнул, сузил зрачки, прошипел:

– Твоя кровь сняла заклятие. Тебе, тэкс-с-с сказать, и решать, чем я могу вернуть долг.

Я, не раздумывая, выпалила:

– Как оживить Ольгу, как разделить силы, как вылечить вампиров? И причем тут моя кровь?

Дракон закрыл глаза. Кончик золотистого хвоста, лежавший в свинцовой воде, поднял небольшой шторм. Лед выплеснуло на берег, смыло волной. Я, с замиранием сердца, ждала ответ.

– Люди... Жадные до всего. Власть, золото и похоть - три кариатиды, на которых стоит этот мир. Тебе это не нужно. Твоя кровь чиста... Она - катализатор, тэкс-с-с сказать. До тебя пытались многие, до сих пор в подземелье маются их души. И будут маяться.

Ты знала, что до тебя даже подойти к сфере никто не мог?

Не знала. Но, даже зная, я бы всё равно попыталась.

– Ну, кровь, ну, чиста. Я жду ответа, дракон.

Дракон молчал, шевеля кончиком хвоста и вздымая буруны.

– Я могу дать ответ только на один вопрос. Выбор - за тобой.

Я посмотрела на Ольгу. На Киннана, почерневшего от горя, на Вейра, в глазах которого расплескалась боль. Он знал, что я отвечу.

– У нас время ещё есть. У Ольги - нет.

Вейр отвернулся, Киннан закрыл глаза.

Я ждала.

Дракон прищурился, выпустил струйку дыма. Радужки побагровели, заполыхали огнем:

– Она - вампир.

Медленно, чеканя слова, я ответила:

– Такой большой, такой древний, и такой дурак. Тебе не нравится этот мир? Мы, люди и вампиры, видите ли, недостойны даже дерьмо за тобой убирать, таким большим, добрым и чистым. Ты - не дракон. Ты - падальщик. Пусть мир рухнет, пусть все умрут, но ты будешь холить и лелеять свою ненависть! Я - научилась прощать. Жить, ненавидя - зря коптить мир. Ты мертв уже при жизни.

Меня трясло. Я понимала, что сейчас меня сожрут, но мне уже было всё равно.

Глаза окрасило алым, алый превратился в старое золото. Дракон прищурился:

– Я извиню твою дерзость, тэкс-с-с сказать. Договор заключен, веда.

Я не поверила ушам.

– И... И всё? Ты согласен?

– Не всё. Услуга за услугу, жизнь за жизнь, - он посмотрел на яйцо. Глаза позеленели.
– Княгиня вырастит дракону, но ответит жизнью и жизнью всей своей семьи за голову Никирридосиенналии. Мое условие, чтобы её, - он придержал пискнувшее яйцо, - назвали именно так.

– Ну и имечко, - охрипшим голосом прошептала я.
– Нельзя попроще?

– Нельзя, - послышался слабый, тихий, прозвучавший, как гром с небес, голос.

У меня екнуло в груди. Я медленно обернулась.

Бледная, как смерть, но такая живая и родная, на камне сидела Ольга, кутаясь в куртку Киннана. Охотник не сводил с неё глаз, окаменел, словно перед ним была хрупкая статуэтка, до которой страшно дотронуться.

– Благодарю, Великий Змей. Я твой вечный должник. Благодарю, Зореслава, - разноцветные глаза лихорадочно блестели, губы подрагивали, но Ольга явно была Ольгой, а не упырем.
– Я выращу её, как подобает.

– А почему ты не заберешь яйцо с собой?
– спросила я, не в силах отвести взгляд от живой Ольги.

– Здесь наш родной мир. Только взрослый дракон, тэкс-с-с сказать, может выдержать переход и выжить. Ей надо окрепнуть.

Раздвоенный язык ласково пощекотал огромное яйцо, глаза засинели. Внутри стукнуло, царапнулось.

– А теперь подумай сам. Она, - я ткнула пальцем в вампиршу, - самая подходящая кандидатура на место драконьей мамаши. У Ольги есть всё - сила, влияние, верные подданные, которые, хм.. крови не пожалеют за неё, но есть ещё он, - я махнула рукой, указав на Кина.
– Она может умереть. Если, конечно, ты не перестанешь наслаждаться ненавистью и не согласишься помочь. Конечно, ты можешь думать, что Сол продолжит дело дочери, но я не думаю, что он станет сдувать пылинки с дракончика, собрат, или приемный отец которого отказал в рецепте спасения его дочери.