Меч тамплиеров
Шрифт:
— Помотайтесь вокруг света столько, сколько мотаюсь я! И тогда вы узнаете, что проще всего найти информатора — бандита, наркодилера или проститутку — в какой-нибудь забегаловке поближе к вокзалу. Там постоянно толкутся старикашки, которые весь день пьют пиво и чешут языками. От Танбридж-Уэллса до Тимбукту. И Фридрихсхафен — не исключение…
— В Тимбукту есть вокзал? — съязвил Холлидей.
— Ну, вы же понимаете, о чем я, — вздохнула Пэгги. — Если хотите узнать что-то новенькое о нашем друге Келлермане, лучшего места все равно не найти.
Официантка с обесцвеченными волосами, напоминавшими паклю, одетая в деревенское платье, вышла из кухни и, наметанным глазом определив в Пэгги и Холлидее американцев, обратилась к ним по-английски.
— Чем могу вам помочь? Еда, пиво? — вежливо осведомилась она.
—
— Еще что-нибудь?
— Да. Поговорить с Рудольфом Драбеком.
Именно это имя назвал носильщик с железнодорожного вокзала.
39
Сорт немецкого пива.
— Что вы хотите от Драбека? — осторожно поинтересовалась официантка.
Пэгги вынула радужную бумажку в пятьдесят евро и положила на стол.
— Местный колорит, — тихонько произнесла она.
— Was? 40 — скривилась немка.
— Только поговорить, — пояснила Пэгги.
Официантка смерила их долгим оценивающим взглядом и, развернувшись, направилась в бар. Подошла к человеку, ссутулившемуся за стойкой, и шепнула ему на ухо пару слов. Толстяк повернул голову и через плечо посмотрел на Пэгги и Холлидея. Девушка подняла купюру и легонько помахала ею.
40
Что? (нем.)
Седовласый неспешно взял кружку и плавно пересек зал. Японская семья опасливо притихла, косясь на него. Достигнув стола, где сидели американцы, он хорошенько приложился к пиву и замер, не отрывая мутного взгляда от денег, зажатых в пальцах Пэгги.
— Ja? 41 — хриплым голосом, выдающим многолетнее пристрастие к выпивке, поинтересовался толстяк.
— Sprechen Sie Englisch? 42
— Конечно… Само собой, — заплетающимся языком проговорил старик. Потом фыркнул, будто вспомнил что-то смешное. — И не только по-английски. Еще могу по-русски. Совсем немного. А еще чуть-чуть по-итальянски…
41
Да? (нем.)
42
Говорите ли вы по-английски? (нем.)
— Почему бы вам не присесть, герр Драбек? — предложил Холлидей.
— Герром Драбеком был мой Scheisskopf 43 отец, школьный учитель rotznasigen 44 детишек. Зовите меня просто — Руди, — пропитым голосом произнес немец. — Меня так все зовут.
Он пожал плечами и уселся.
Холлидей внимательно взглянул на него. Невысокий и очень плотный мужчина преклонного возраста. Борода клочковатая и пегая — клок седой, клок черный. Давно немытые волосы, сквозь которые просвечивает розовое темя. Лицо круглое с обрюзгшими морщинистыми щеками. Водянисто-голубые глаза спрятались за очками в толстой пластмассовой оправе. Круглый нос, о каких говорят — «картошкой», покрыт сеточкой лопнувших сосудов, что вместе с багровым цветом лица говорит о плохом здоровье.
43
Немецкое ругательство. Scheiss — дерьмо; kopf — голова.
44
Сопливых (нем.).
«Скорее всего, давление скачет», — подумал Джон.
Одевался Руди в допотопный коричневый костюм — помятый и потертый, лоснящийся на локтях и около карманов.
На глазок Холлидей прикинул возраст Руди — около восьмидесяти лет. Значит, во время войны ему было не больше двадцати.
Снова подошла официантка и поставил перед Пэгги и подполковником высокие «пильзнеровские» бокалы.
— Принесите и ему, — кивнула журналистка на старика.
— Nein! — покачал головой толстяк, переглянувшись с официанткой. — Kulmbacher Eisbock. 45 Ein Masskrug, 46 пожалуйста, und ein Betonbuddel Steinhager.
— Прошу прощения? — Пэгги повернулась к немке. Ее знание языка исчерпывалось вызубренным в начальной школе: «Sprechen Sie Englisch?»
— Ein Masskrug — то, что вы называете литром. Так у нас меряют пиво. A Betonbuddel Steinhager — своего рода джин. Он хочет получить целую бутылку.
45
Сорт пива.
46
В Баварии — большая кружка, емкостью 1 литр.
— Целую бутылку?
— Да. Так он говорит.
— Und ein Strammer Max, 47 — добавил Руди, невинно моргая.
— Что?
— Он заказывает бутерброд, — пояснила официантка. — Большой такой бутерброд с ветчиной, яичницей и помидорами.
Пэгги уставилась на старика. Он хитро улыбался, показывая неровные желтые зубы.
— Хорошо, — кивнула девушка. — Несите все, что он просит.
Тем временем Руди недвусмысленно посмотрел на пятьдесят евро. Пэгги подвинула деньги ближе к нему. Старик быстро схватил купюру и сунул в карман пиджака. Потом допил пиво и, отодвинув кружку, замер, сложив руки на столе. Его пальцы казались непропорционально длинными и тонкими для такого тучного тела. Вздувшиеся старческие вены извивались под кожей словно черви, а желтые ногти с грязными ободками выглядели очень неопрятно.
47
И один «Штраммер Макс» (нем.).
— Да, руки у меня старые, — сказал Руди.
Пэгги промолчала.
— Очень старые, — повторил немец.
— С такими пальцами вы легко могли бы играть на фортепиано, — заметил Холлидей.
— На скрипке, — поправил его Драбек. — Когда-то я играл на скрипке. В Вене. Очень давно. Wiener Symphoniker. 48
— Вы были скрипачом? — спросила журналистка, стараясь понять, к чему он клонит.
48
Венская симфония (нем.).
— Да. Когда был подростком. Совсем мальчишкой. Universitat fur Musik und darstellende Kunst Wien. 49 Музыкальная школа в Вене, вы меня понимаете? У меня было любимое занятие. Я готовился сыграть с симфоническим оркестром… А потом настал Аншлюс. 50 В те годы мы все были нацистами — нравится вам это или нет. Это было сильнее нас.
— Тридцать восьмой год, если не ошибаюсь, — заметил Холлидей. — Германия завоевала Австрию мирным путем, если можно так выразиться. Та же аннексия, но без войны.
49
Венский университет музыки и изобразительного искусства (нем.).
50
Аншлюс — идея объединения Австрии с Германией.