Меч Владигора
Шрифт:
Речка была неширокой, но быстрой. Силу потока они ощутили, едва шагнув в воду. Еще хорошо, что все пятеро считались отменными пловцами. А вот лошадям пришлось туго: переметные сумы скоморохов, дорожные сундучки Путила, воинское доспехи, мечи и кинжалы, притороченные к их спинам, сковывали движения, тянули ко дну.
Как ни странно, холодная вода не освежила путников, напротив, отняла последние силы. Однако оставаться на узкой полоске каменистой земли, где их легко было заметить с любого берега, было бы верхом беспечности. Поэтому, как только они вытянули из воды
Владигор вдруг ясно понял, что дрема, окутывающая сознание, и невероятная усталость свалились на них не просто так. Все это — подлые удары Мертвого города, не желавшего отпускать беглецов. Что ж, в таком случае они правильно сделали, решив без задержки переправляться через норовистую речку.
…В застывшем, прокаленном солнечными лучами воздухе раздался резкий свист. В тот же миг из ближайшего кустарника, ощетинившись копьями, выступили десятка два воинов. По широкоскулым лицам и узкому разрезу глаз Владигор без труда признал степняков, а по черным платкам, стягивающим длинные маслянистые волосы, — смертников из воинственного племени авхатов.
Быстро оглянувшись по сторонам, князь понял, в какую ловушку они угодили. Из кустов над оврагом в них целились лучники, путь назад тоже был отрезан как из-под земли возникшими копьеносцами. Впрочем, это сравнение было вполне точным: авхаты-смертники, поджидая добычу, укрывались в глубоких норах, предварительно отрытых ими в песчаных стенах оврага.
В это мгновение Демид, опережая князя, крикнул:
— К оружию!
Авхаты, как ни странно, позволили им выхватить мечи, но затем над оврагом прозвучал громкий насмешливый голос:
— И что дальше, Демидка?
Хотя тот, кто задал вопрос, находился где-то наверху и не был виден со дна оврага, по его голосу, грубому и властному, легко было определить — этот человек привык повелевать.
Демид вздрогнул, словно встретился с призраком, однако ответил без колебаний:
— Костьми здесь ляжем, но твоими рабами не станем. Мертвым нет срама.
— Ты уверен? Ладно, посмотрим.
Вновь раздался свист — и, мелькнув в воздухе прозрачной тенью, на них упала большая веревочная сеть.
Владигор отреагировал молниеносно… увы, ему лишь показалось, что его движения быстры и точны. На самом же деле рука Владигора едва успела вскинуть меч над головой, когда сеть, которыми обычно пользуются звероловы, накрыла всех пятерых. Коварная магия Пьяной топи, к несчастью, продолжала действовать на князя и его друзей. Их медлительность была столь очевидна, что вызвала смех у авхатов, ловко затягивающих сеть.
Давно Владигор не испытывал подобного унижения… Стыд и обида придали ему силы. Он отчаянно рванулся из крепких пут. Веревки не выдержали и лопнули, сверкнул освобожденный меч — и один из нападавших рухнул на землю со смертельной раной в груди. Но уже в следующий миг страшный удар по голове надолго лишил Владигора возможности что-либо чувствовать.
12. Голос
Вождь авхатов Нур-Като пребывал в прекрасном настроении. Еще бы! Засада, устроенная близ Пьяной топи, оказалась не просто удачной, она превзошла все его ожидания. Кто бы мог подумать, что в ловушку попадет сам Демидка — венедский конокрад и личный враг Нур-Като?
Почти пятнадцать лет он ждал этой встречи — с того черного дня, когда юный венед, казавшийся таким дохлым и беспомощным, на глазах у всего племени опозорил будущего вождя, сбив его с ног каким-то замысловатым приемом. Не только сбил, но, прижав к земле, до нестерпимой боли заломил руку и вынудил Нур-Като просить прощения и пощады.
Если бы отец, стареющий вождь Сог-Дахи, не воспретил своему униженному сыну мстить пришлому обидчику, той же ночью Демидка валялся бы в степи с кривым ножом в сердце. Но отец посчитал, что Нур-Като получил по заслугам. Нельзя было, дескать, насмехаться над инородцем, случайно забредшим в их кочевье.
Какое там случайно! На следующее утро авхаты недосчитались в табуне дюжины лучших кобылиц, а юного венеда и след простыл! Выходит, прав был Нур-Като, когда вместе с приятелями задирал тощего инородца. Однако отец сподобился и украденных лошадей поставить в вину собственному сыну: втемяшилось в старческую башку, что разгневанные духи предков эдаким образом карают авхатов за неуважение к пришлому человеку!
Вот и получилось, что ловкий удар бродяги чуть не лишил Нур-Като последних надежд когда-нибудь стать во главе племени…
По древнему обычаю авхатов копье вождя должно было достаться сыну Сог-Дахи, но которому? Их было двое, рожденных в одночасье и обликом друг на друга похожих как две капли воды. Тем не менее Нур-Като был признан младшим.
К счастью, братец не отличался крепким здоровьем, поэтому у Нур-Като и его закадычных приятелей не было сомнений в том, кто же в конце концов получит из рук старейшин копье вождя.
После стычки с инородцем все изменилось. Голозадая малышня улюлюкала ему вслед, женщины презрительно кривили губы, старики укоризненно качали головами. А куда вдруг подевались давние дружки? Их будто ветром унесло!
Оставалась единственная возможность вернуть себе утраченное достоинство — пройти обряд посвящения в смертники. И год спустя он решился на это. В тайном капище предков, на глазах у старейшин, содрогаясь от ужаса, дал кровавую клятву — во имя великого бога Литопхора, небесного покровителя авхатов — умереть в день своего двадцатипятилетия. И шаман обвязал его голову черным платком…
Но, увы, даже столь отчаянный шаг не приблизил Нур-Като к желанной цели. Дряхлый Сог-Дахи по-прежнему благоволил к старшему сыну, нахваливая того за якобы острый ум и врожденное добросердечие. Какая чушь! Если он так ценил в нем эти нелепые качества, почему же все медлил, почему не передавал болезному умнику своего копья?
Нур-Като не захотел больше ждать. Зимней безлунной ночью он прокрался в шатер вождя и зарезал его, как слепого барана, а окровавленный нож подбросил мирно спящему братцу.