Меч Владигора
Шрифт:
В отличие от молчаливого князя, его венедские спутники буквально забросали Филимона и Чучу вопросами. Более прочих усердствовал торговец Путил.
— Объясните наконец, — не успокаивался он, — откуда вы узнали, что мы свалимся в это подземелье? А ты, Демид, как здесь оказался? И рана в плече, похоже, совсем затянулась — за день-то?
— Почему за день? — переспросил Демид. — Филимон меня почти три дня врачевал. У него для таких дел особый бальзам имеется…
Не договорив, он уставился на Путила, затем перевел взгляд на остальных и удивленно вскинул брови:
— Так, по-вашему,
— Сегодня утром, — тихо произнесла Ольга.
— Знакомые шуточки, — обронил Владигор. — Еще повезло, что тремя днями отделались, а не тремя годами… В этом проклятом городе Время и Пространство словно в дыру какую проваливаются.
— Верно, — подтвердил Филька. — О том же самом Белун предупреждал, когда мы с Чучей сюда собирались. Очень сокрушался, что слишком поздно это выяснил и тебя, князь, оповестить не смог. Надеялся, однако, что ты сам разберешься и отыщешь выход. Так и получилось.
— Что получилось-то? — хмуро проворчал Владигор. — Людей завел в колдовскую круговерть, а сам пузыри пускаю и жду, когда нас отсюда вытащат.
— Не возводи на себя напраслину, синегорец! — тут же вмешался Ярец. — Никого ты за собой не тянул, сами идти вызвались. Без тебя нас либо нетопыри разодрали бы, либо двойники порубили, либо до скончания веков плутали бы в южной башне.
— А кто золотистый топаз высмотрел и догадался о его назначении? — не преминул заметить Путил. — Сколько лет я самоцветами торгую, сколько всячины о них знаю, но ведь не мне «Глаз Дракона» открылся!
— Случайность, — отмахнулся Владигор.
— Вряд ли, — возразил ему Филька. — Мертвый город подарков не делает, по своей воле секретов не раскрывает. Их из него вышибать нужно: где железом и силой, но чаще — светлым разумом и упорством духа. Не мои слова, кстати, — так Белун говорил.
— Между прочим, князь, — подал голос Чуча (он сидел немного в стороне, то и дело поглядывая в глубь пещеры), — откуда тебе известно о здешней круговерти Времени? Даже чародей Белун узнал об этой особенности Мертвого города в последний момент. То ли в «Серебряной книге Перуна» вычитал, то ли еще где, и сразу к нам с Филькой бросился — чуть не опоздал. Правда, я мало что раскумекал, однако главное уловил: ни в коем случае наверх не подниматься, иначе сами в круговорот Времени влипнем. Если суждено тебе вырваться, то рано или поздно мы тебя в подземелье встретим… Ну а здесь я, — Чуча обвел рукой пещеру, — как у себя дома.
— И даже лучше, — хмыкнул Филька, будто намекая на что-то.
— Сейчас не обо мне речь, — сердито отмахнулся Чуча. — Белун все твердил, что нет у него с тобой даже тонюсенькой связующей ниточки — не позволяет, мол, Чуждая реальность использовать магические силы нашего мира. Но как же тогда ты узнал о круговерти Времени? Не понимаю!
Владигор пожал плечами. Он не знал, что сказать на это.
Вместо него ответил Филька:
— Есть древняя пословица: «Рыба воды не разумеет»… Хранитель Времени, очевидно, нутром такие вещи распознает, но объяснить, почему и откуда пришло озарение, не может. Ты, Чуча, например, тоже словами не скажешь, как умудряешься подземные лазейки выискивать. Да и я — понятия не имею о том, почему даже в сплошном
Доводы птицечеловека выглядели убедительными для всех, в том числе для Владигора, однако его настроения они не улучшили. Ненасытный червь самоуничижения по-прежнему грыз его сердце.
— Раненого Демида обнаружил, разумеется, Чуча, — рассказывал Филимон. — Подземный ход, по которому вы сюда пришли, один из самых коротких и узких, такими здесь все изрыто. Но под внешней стеной города проложен широкий туннель. Чуча его быстренько разнюхал, а потом нашел за обманной кладкой (я бы ни за что не догадался!) выход в караульный дворик у северных ворот. По словам Демида, мы совсем немного опоздали, но я все-таки бросился догонять. Бесполезно, вас наверху уже не было. В общем, по туннелю и Демида сюда перенесли, и коней провели.
— И коней? Вот это славно! — обрадовался Путил. — Где же они?
— Не беспокойся, милый человек, — улыбнулся Филька, легко распознав истинную причину его радости. — Твои сундучки тоже прихватили… Коней со всей поклажей мы оставили у южных ворот, там для них вполне безопасно.
— А для людей? — спросил Владигор.
— Проскочить можно, — заверил Филька. — Хотя, конечно, повозиться придется. На рассвете сам увидишь, какие…
Что будет на рассвете, он договорить не успел. Чуча вдруг вскочил на ноги и, выхватив из костра горящую головню, кинулся к нагромождению камней в глубине пещеры. Озадаченные таким поворотом беседы, князь и его спутники мгновенно обнажили мечи.
Только Филимон и Демид по-прежнему сохраняли спокойствие. Маленькие злобные уродцы, появившиеся среди камней, не удивили и не насторожили их.
— Ничего страшного, князь, — чуть усмехнувшись, объяснил Меченый. — Это родичи твоего оруженосца.
— Не родичи, — возразил Филька. — Чуча наотрез отказывается считать их каким-либо семейством подземельщиков. Говорит, что это в лучшем случае загнившая ветвь очень далеких предков.
Владигор подал знак своим людям: не двигаться, ждать развития событий.
Издали уродцев и в самом деле нетрудно было принять за подземельщиков-рудокопов, хотя Чуча на полторы головы перерос самого высокого из них. Но главное отличие составляли выпирающие желтые клыки, голые черепа и покрытые жесткой щетиной наросты на спинах. В крепких, не по росту длинных ручищах многие карлики сжимали грубые каменные топоры и тяжелые куски гранита. Угрожающе размахивая ими, уродцы всем своим видом демонстрировали желание немедленно разделаться с пришельцами.
Чуча ловко вскарабкался на гранитную глыбу и сердито крикнул каким-то каркающим голосом:
— Грызлы, слухар'ть Грызната!
Озаренный ярким светом пылающей головни, он выглядел весьма внушительно, по крайней мере для карликов, которые нехотя остановились у подножия глыбы.
— Грызната велч'рит: ух'райтесь в шарм'гу. Тут'рь грызлам жрам'ть дрязн'во!
— Ч'му дрязн'во? Грызлы нюхач'т — дылданы жрам'тны! — прорычал-прокаркал в ответ один из наиболее агрессивных уродцев.
— Жрам'тны! Дылданы жрам'тны! — подхватили другие.
Чуча ударил горящей головней по камню, и во все стороны полетели огненные искры.