Меченые злом
Шрифт:
– Угадал. Посмотри… – Артем отдал Горюнову рисунки с лицами подростков.
– Отличная работа, – похвалил труды Салтыкова эксперт. – Схвачена сама суть. Здесь просматриваются даже характеры.
– Ну? – удивился майор. – Этого я как-то не заметил.
– У тебя специфика работы несколько иная. Говоря научным языком, ты занимаешься макромиром, а я микро. Ты идешь от большого общего к частностям, а я наоборот – от самого малого к целому.
– Может быть, ты и прав… – сказал Артем с сомнением в голосе.
– Прав. Абсолютно. Я работаю экспертом уже четырнадцать
– Ты что-то говорил насчет характеров…
– Говорил. Это какие-то очень странные дети… Я так понимаю, рисовали их не с фотографий? Значит, все верно… Портретная схожесть, скорее всего, отменная. Это видно по мелким деталям, которые выдумать даже опытному художнику непросто: у одного из мальчиков на щеке родинка необычной формы, у девочки небольшой шрам возле подбородка… – Лицо Горюнова пылало вдохновением. – А обрати внимание на уши. Они разные. Обычный мазила чаще всего рисует ушные раковины по личному стандарту. В основном по классическому канону. Чтобы было красиво. А ведь уши отличаются друг от друга не только по величине и расположению на голове, но и по завиткам. Которые из-за своей неповторимой индивидуальности схожи с отпечатками пальцев…
– Давай вернемся к нашим баранам, – перебил майор лекторский экспромт приятеля. – Характеры. Ты все же расскажи мне о своих предположениях на этот счет. А то я за деревьями леса не вижу.
– Все чертовски просто! Если мои умозаключения верны, то мне очень не хотелось бы встретиться с этими подростками в темном переулке. На их лица положена Каинова печать -– печать удивительного хладнокровия, невозмутимости и глубоко упрятанной жестокости. А глаза? Они невыразительны и бесстрастны, как у киношных роботов. Нет, дети такими не бывают. Может, все-таки художник был никудышный?
– Не думаю. Мне он показался настоящим мастером.
– Тогда это еще те "детки"…
– Они бездомные попрошайки.
– Этот факт в какой-то мере объясняет подмеченные мною странности. Но не совсем. Да, жизнь у них – не мед. Каждый день видеть ее с изнанки – какая психика устоит от разрушения? Однако, при всем том, ребенок всегда остается ребенком. От этого никуда не денешься. Неадекватная реакция на происходящее, порывистые жесты, богатая мимика, наконец, потрясающий блеск в глазах, который никогда не увидишь у людей старшего возраста – вот отличительные признаки юности. А на этих лицах я просто не нахожу ничего подобного. Только холодная решимость и очень взрослая жесткость.
– Возможно и так. – Артем угрюмо кивнул. – Тогда просматривается совсем уж невероятная версия…
– Ты о чем? – спросил эксперт, разливая спирт по мензуркам.
– А, не бери в голову, – отмахнулся майор. – Это я о своих проблемах.
– Выкинь весь мусор из головы и причащайся, раб божий.
Они выпили, зажевали капустой и закурили.
– И что ты от меня хочешь? – спросил Горюнов, снова взяв в руки листки ватмана с портретами подростков. – Если требуется размножить эти изображения, то никакого другого фоторобота не нужно. Эти рисунки гораздо лучше любых фотографий.
– Скажем
– А еще лучше – в полный рост, одетых и обутых. Данные по их одежде есть?
– Естественно… – Майор достал из папки какие-то бумаги. – Здесь все разложено по полочкам.
– Вот теперь я понял. Наконец дошло.
– Сделаешь?
– Попытаюсь.
– Как быстро?
– Ну… дня через два, три…
– Такой срок не катит. Мне твоя компьютерная графика нужна уже завтра. Скажем, к вечеру. Надеюсь, машина изображения не исказит?
– Обижаешь… Это просто чудо современной техники. Она может рисовать все, что угодно.
Даже мультики. Или всякие там голливудские страшилки: монстров, гигантских акул, огромных анаконд и так далее, притом все изображения очень натуральны. Эту графическую станцию киношники оторвали бы у меня с руками и ногами.
– А как попала эта техника к вам? Не думаю, что такие компьютеры раздают всем криминалистическим отделам страны.
– Не смешите меня жить… – Горюнов коротко хохотнул. – Как бы не так. Обычный компьютер и то не допросишься. Просто у нашего генерала есть хороший друг. Который как раз и возглавляет КБ, занимающееся разработкой таких графических станций. Вот он и презентовал нам по дружески эту машинку – для обкатки на производстве. Она, кстати, пока состоит под грифом "Совершенно секретно".
– Чего не сделаешь ради друга.
– Намекаешь?
– Не без того…
– Ладно. Будет тебе даже не изображение этих подростков в полный рост и во всех проекциях, а целое кино. Приходи завтра к восьми вечера. И не забудь заскочить в гастроном.
– Так я завсегда…
Оба, как по команде, пьяно расхохотались. Все-таки, спирт – чертовски крепкая штука…
И в это время нагло и требовательно зазвонил телефон. Они переглянулись и, не сговариваясь, отрицательно покрутили головами.
– Да ну его… – буркнул Горюнов, с ненавистью глядя на не перестающий тренькать телефонный аппарат. – Надоел. Зараза…
– Рабочий день уже давно закончился, – воинственно поддержал его Артем.
– Конечно. Интересно, кто это может быть?
– Какая разница. Кто бы он ни был, третий в нашей компании – лишний.
Они снова рассмеялись, но уже не так весело. Телефон не умолкал.
– Нет, ну что ему нужно!? – гневно спросил эксперт.
– Наверное, этот телефон беспокоится, чтобы ты не остался без работы.
– Да-а, он очень заботливый…
Не утихающие телефонные звонки уже не только раздражали, но начали вызывать гнев.
– Может, бросить в него чем-нибудь потяжелее? – высказал идею Артем.
– Нельзя. Нет, точно говорю – нельзя, – с пьяным упрямством боднул головой.
– Думаешь, не попаду?
– Попадешь. Верю. Но – нельзя. Это мой инвентарь. Я за него в ответе.
– Ну, раз так, значит, тебе все-таки придется поднять эту чертову трубку. Иначе я за себя не ручаюсь.
– Ты считаешь, что я должен…