Мечи Дня и Ночи

Геммел Дэвид

Они посидели немного молча. Потом Каллан снова оделся, вышел под дождь и вернулся с охапкой хвороста. Это он повторил несколько раз, пока не натаскал столько дров, чтобы хватило на ночь, повесил мокрый кафтан на камень и развел костер. Сырые дрова разгорелись не сразу, но Каллан не проявлял раздражения. Наконец огонь занялся, и он сел, прислонившись к стене пещеры. Харад развязал свою котомку и предложил Каллану вяленого мяса. Оба все так же молчали.

Сверкнула молния, следом тут же прокатился гром. Дождь полил вовсю, хлеща

струями по утесу. Харад, который раньше надеялся, что его спутник окажется не болтливым, стал находить затянувшееся молчание тягостным.

— Грозу лучше переждать, — сказал он. Тоже мне, брякнул! Дураку ясно, что ее придется пережидать. Для чего же иначе они залезли в эту пещеру, да еще костер развели?

— Хорошая мысль, — сказал Каллан. — Я устал больше, чем ожидал.

— Для непривычных это долгий подъем, — согласился Харад, а Каллан легко вскочил на ноги, отвязал тот чудной сверток и размотал ткань. Харад следил за ним с нескрываемым интересом. Огонь осветил большой двуострый топор с черной, украшенной серебром рукоятью. Харад в жизни не видывал ничего красивее. Лезвия топора походили на крылья бабочки. Молодой лесоруб вздрогнул, кожа его покрылась мурашками.

Каллан взял топор в руки и передал Хараду. Оружие было тяжелым, но превосходно уравновешенным. У Харада вырвался долгий вздох.

— Это подарок от Ландиса Кана, — сказал Каллан.

— Должно быть, он высоко ценит вас, коли сделал такой подарок.

— Он дарит его не мне, а тебе, Харад, — улыбнулся чужеземец и подбавил в огонь дров.

— Мне? С чего это? Каллан пожал плечами.

— Спроси его сам, как вернемся. У этого топора есть имя — его зовут Снага. «Снага-паромщик не знает возврата», так написано на рукояти. В старину он принадлежал одному великому герою.

Харад встал, отошел чуть подальше и пару раз взмахнул топором.

— Наверно, он был очень сильный, раз сражался таким оружием. Топорик-то не из легких.

Каллан, не отвечая, жевал мясо.

Дождь лил с той же силой, сверкала молния, гремел гром. У входа в пещеру возник черный медведь, постоял немного, почуял дым и ушел.

— Тут много медведей, — сказал Харад. — И диких кошек. А вы сами откуда будете? Никогда не слыхал, чтобы люди так говорили. — Топор он положил рядом с собой и все время трогал его.

— Издалека, — сказал Каллан. Харад расслышал нотку горечи в его голосе и решил не настаивать. Вскоре стало ясно, что гроза продлится всю ночь. Оба развернули свои одеяла. Каллан уснул почти сразу, а Харад все сидел, разглядывая свое отражение в блестящих лезвиях топора. На миг ему почудилось, что перед ним кто-то другой. Он вздрогнул, отложил топор и посмотрел на спящего Каллана. Харад не мог не признать, что тот хороший попутчик. Не пристает с вопросами, не выхваляется. Авось эти несколько дней в горах окажутся не такими уж тяжкими.

Харад встал, взял топор и подошел к устью пещеры.

Снага...

Хорошее имя. Паромщик, который

не знает возврата. Харад задумался о герое, который когда-то владел топором. Откуда он был родом? И с кем сражался?

Медведь вернулся. Харад стоял тихо и ждал. Медведь, поглядев на кряжистую фигуру у входа в пещеру, вдруг поднялся на дыбы и навис над человеком.

— Брось, — сказал ему Харад. — Мы ж с тобой не враги. Зверь помедлил еще немного, опустился на четвереньки и ушел в лес.

— Ловко ты с медведями управляешься, — сказал Каллан. Харад оглянулся. Чужеземец стоял позади него с ножом. Харад не слышал, как тот подошел.

— Я его уже видел раньше. Как-то он залез в мою хижину и сожрал трехмесячный запас еды. Я сам был виноват, что не запер дверь. — Харад посмотрел на нож в руке Каллана и усмехнулся. — Хороший ножик, но нужно большое везение, чтоб убить им медведя.

— Я везучий. — Каллан спрятал нож и вернулся на свое одеяло.

Гроза бушевала почти всю ночь, но утром солнце взошло на безоблачном небе.

Они шли молча все утро, однако теперь Харада уже не тяготило молчание. В лесу он заметил нескольких серых волков. Олени щипали траву у развалин на плоскогорье.

— Кто здесь жил раньше? — спросил Каллан.

— Я историю плохо знаю, — пожал плечами Харад. — Эти люди вроде бы назывались сатулами, но их не стало давным-давно.

— Сатулы... Я слышал о них. Воинственный был народ. Они вечно враждовали с дренаями.

— Может, и так, — пробурчал Харад, стыдясь своего невежества. — Хорошие тут места. Народу мало. Только на севере есть деревушка, а так ничего. Можно бродить неделями и никого не увидеть. Мне это по душе.

Они пересекли небольшую долину и снова двинулись в гору. Стало смеркаться, когда Харад спросил:

— Устали?

— Когда я отдал тебе топор, стало легче, — улыбнулся Каллан. — Уж очень тяжел.

— Он красавец. Мне кажется, я всю жизнь с ним ходил.

Ночлег они устроили в неглубокой лощине. Со снежных вершин дул холодный ветер. Каллан развел костер под прикрытием валуна, чтобы тепло отражалось от камня, но ветер крепчал и раскидывал искры. В конце концов огонь погас, и путешественники закутались потеплее.

— Вы знаете что-нибудь о прежнем хозяине Снаги? — спросил Харад.

— Да. Его звали Друсс. Он был известен как Друсс-Легенда. Дренайский герой.

— А какой он был?

Голубые глаза Каллана встретились с более светлыми глазами Харада. Мгновенное напряжение возникло между ними и тут же прошло.

— Он был сильный, очень сильный. И жил по кодексу чести.

— Это как?

— Ну... были у него свои правила. Хочешь послушать?

— Хочу.

Каллан набрал воздуха в грудь.

— Не обижай женщин и детей. Не лги, не обманывай и не воруй. Будь выше этого. Защищай слабых от зла сильных. Не позволяй мыслям о наживе увлечь себя на дурной путь. Вот он, железный кодекс Друсса-Легенды.