Мечи Дня и Ночи
Шрифт:
— Не могу.
— Будь ты проклят, Олек! Вы умрете оба!
— Она одна выжила... из всего Пераполиса. — Из его ободранных пальцев сочилась кровь.
Джиана перелезла через край, стала коленями на карниз и обхватила одной рукой его запястье.
— Теперь мы все свалимся, полоумный!
Вес женщины внезапно уменьшился. Джиана взглянула вниз и увидела Друсса-Аегенду. Он вылез из окна Верхней Палаты и поддерживал потерявшую сознание девушку.
— Отпускай, парень! Я держу ее.
Скилганнон, освободившись
— Мы чуть не погибли оба. Стоило ли? — тихо сказала она.
— Стоило ли это жизни королевы-колдуньи и Проклятого? Полагаю, что да.
— Ты все так же глуп, Олек. У меня нет времени на глупцов, — резко бросила она, но уходить не спешила.
— Простимся, — сказал он.
— Не хочу. — Она обняла его за шею и поцеловала в губы. В это время на крышу поднялся Маланек с несколькими солдатами. Они остановились на почтительном расстоянии.
— Какие же мы глупые оба, — прошептала Джиана.
Она сошла вниз и оглянулась один-единственный раз, отъезжая от крепости. Скилганнон все так же стоял на стене рядом с Друссом.
Больше она ни разу его не видела, хотя и продолжала следить за его судьбой.
Под конец, узнав, что он готовится к войне со згарнами, она двинула на них наашанскую армию и нанесла им серьезный урон. Это, полагала она, даст Скилганнону возможность выжить.
При жизни Джиана так и не узнала, преуспела ли она в этом. В ночь после битвы ей стало плохо. Боль разлилась в груди, захватив левую руку. Ее уложили в постель, и в какой-то миг, хотя она этого и не помнила, ее жизнь угасла.
Она вздрогнула, вспомнив страшное время, которое провела в Пустоте.
Демоны набрасывались на нее, пытаясь убить, и ей казалось, что рано или поздно им это удастся. Помощь пришла с неожиданной стороны. Окруженная когтистыми чешуйчатыми чудовищами, она увидела яркий свет. Огненный вал сжег нескольких демонов и обратил в бегство других. Джиана, застыв на месте с занесенным кинжалом, увидела вышедшую из дыма Старуху.
— Любовь ослепляет нас и ведет к гибели, — с резким смехом промолвила ведьма.
— Ты сказала это, когда я убила тебя, — вспомнила Джи-ана. — Тогда я не понимала, что это значит, и теперь тоже не понимаю.
— Пойдем ко мне в пещеру, дитя. Потолкуем.
— Если хочешь отомстить, сделай это сейчас. Я не в настроении разговаривать.
— Отомстить! Ах, Джиана, голубка моя. Я при жизни не делала тебе зла и теперь тоже не сделаю. Ты не поняла, что я хотела сказать, когда ты вонзила Меч Огня мне в спину? Только то, что всю твою жизнь любила тебя. И твою мать тоже любила. Вы кровь от крови моей. Ты мой потомок, дитя, последняя из рода Хеулы. Пойдем же со мной. Там ты будешь в безопасности.
— Ты хотела убить Олека, любовь
— Неправда, Джиана. Будь честна с собой. Власть ты любила больше. Иначе ты бы от всего отказалась ради того, чтобы быть с ним. Женщина в тебе любила его, но королева в тебе знала, что он опасен. Так оно и вышло. Ты чувствовала недомогание еще во дворце, до того, как выступить против згарнов. Врачи убеждали тебя остаться дома и отдохнуть. Но куда там! Ты возомнила, что сможешь спасти его. Только он все равно умер, дитя мое.
— Но победа хотя бы осталась за ним?
— Еще бы! Речь ведь о Скилганноне.
— Значит, он тоже где-то здесь?
Из пальцев Старухи брызнул огонь. Раздался вопль демона, и снова настала тьма.
— Поговорим в более тихом месте.
Джиана последовала за ней в глубокую пещеру. Старуха загородила вход огненной стеной и села на камень.
— Хорошо, что зеркал здесь нет, Джиана. Вряд ли тебе понравилось бы твое отражение.
— О чем ты?
— Взгляни на свою руку.
При свете пламени Джиана увидела, что ее кожа, как и у нападавших на нее чудовищ, покрыта серой чешуей.
— Почему я стала такой? — Она спрятала в ножны кинжал и потрогала такую же чешую у себя на лице.
— Зло, совершенное нами, преследует нас. Твой дух отражает истинную твою сущность.
— Ты-то не в чешуе, хотя всю жизнь только и делала, что творила зло.
— Магия действует и здесь, дитя, хотя не столь сильно, как в мире плоти. Я уродлива и вся в чешуе — просто прячу это, чтобы ты от меня не шарахалась. Или, того хуже, не ударила бы меня кинжалом, который я же тебе и дала.
— Что здесь творится? Нельзя ли нам куда-нибудь уйти от этого ужаса?
— Таким душам, как наши, нельзя, кровинка моя. Теперь это — место нашего обитания. Но что касается тебя, я не теряю надежды. Твои кости поместили в постамент твоей статуи, стоящей в дворцовом саду. Быть может, с их помощью ты воплотишься вновь. Будем держаться и ждать.
— Ванна готова, ваше величество, — сказал Унваллис. Джиана вернулась в купальню, разделась и вошла в душистую воду.
— Так что же случилось с возрожденным Скилганноном? — спросила она. — Декадо убил его?
— Когда Декадо вернулся, чтобы покончить с Ландисом, он ушел. Он тоже где-то в горах, вместе с другим Возрожденным.
— С другим?
— По-видимому, Ландис проделал опыт с костями, которые хранились в медальоне на шее у Скилганнона.
— Его жена, Дайна. Он все мечтал вернуть ее к жизни.
— Нет, ваше величество, это мужчина. Ландис описывает его как угрюмого силача с буйным нравом. В последней записи говорится, что Ландис попросил Скилганнона передать этому человеку двойной топор из серебряной стали, найденный в той же могиле.