Мечник. Око Перуна
Шрифт:
– Что же делать? – Доброшке начало казаться, что вся его придумка пошла прахом.
Архимед посмотрел на небо и начал издалека:
– Когда-то давно я путешествовал в горах Гиндукуша. И видел, как с гор сходит сель. Вернее, я видел его последствия – разрушенные селения, переломанные деревья. Можно было подумать, что с гор сошел целый океан воды. Но откуда на вершине взяться океану? Все эти разрушения устроил совсем небольшой ручеек, который, однако, разогнавшись смертоносной волной, увлек за собой камни и песок.
Вот и мы должны не просто пустить воду, а устроить большую волну. Пусть вода
Доброшка слушал грека с широко раскрытыми глазами.
– Нам поможет водная рать!
На приготовления ушло чуть меньше двух дней. Архимед осмотрел плотины и указал, где лучше всего устроить подпилы, чтобы потом можно было пустить воду в нужно время. Он замерил расстояние от одного пруда до другого, долго что-то чертил на песке, а потом пришел к Илье и гордо заявил:
– Воевода Илья, я все просчитал и готов запустить водную рать в нужное время. Дело теперь за твоими воинами и милостью бога.
Штурм назначили на вечер следующего дня. По указанию Архимеда в устье Светлой были расставлены плоты.
Вечером в землянку к Илье явился Эйнар в сопровождении Архимеда. Скрипя кожаной броней и звеня железной кольчугой, умостился на лавке. Выпил предложенный мед и прорычал что-то на норвежском. Архимед принялся переводить:
– Эйнар-хевдинг считает, что нужно предупредить Китеж о нападении.
Доброшка согласно закивал:
– Да, там женщины, дети. Могут потонуть.
Выслушав перевод, Эйнар снова что-то прорычал. Архимед смущенно потупился, замялся, а потом сказал так:
– Эйнар в присущих их мужественному народу крепких выражениях пояснил, что ему нет дела ни до женщин, ни до детей. Но если их конунг Харальд сидит там в порубе, он может погибнуть. Лучше будет, если у китежан после разгрома города будет возможность купить себе жизни, освободив конунга. Эйнар считает, что у них не хватит ума подумать об этом. Нужно им подсказать.
Эйнар смотрел на Илью выжидательно. Понятно, что отправиться с этим поручением должен был кто-то из колохолмцев. Посылать варяга смысла не имело.
– Послать-то можно. Но только если мы скажем князю Ворону, что за нами стоит водная рать, он, пожалуй, не поверит. От неожиданной стрелы можно на сей раз укрыться щитом. Но как убедить Ворона? Он на редкость твердолобый парень. Разве только Добронега вмешается. Но и для нее слова о гигантской волне вряд ли покажутся убедительными. Я бы и сам не поверил, если бы не знал, насколько большой умник наш Архимед. Их род на этом озере всегда жил. Они всех водяных родней считают.
После этих слов Илья украдкой посмотрел на Архимеда. Тот заметил искоса брошенный взгляд и улыбнулся:
– Понимаю твои опасения, воевода. Водяные могут вмешаться. Однако, как говорят у вас на Руси, «на бога надейся, а сам не плошай». В конце концов, мы ничем не рискуем.
– Решено. Осталось придумать, как убедить Ворона.
Архимед потупил взор:
– При всем уважении, вряд ли князь островного города очень много видел заморских хитростей. Я взял с собой небольшой бочонок с той жидкостью, которой я заправлял орудие, которое у вас именуется греческим огнем. Бочонок совсем небольшой. Но и содержимое в
– Архимед, зачем ты таскаешь с собой это лешачье зелье? Ты планировал жечь ладьи и города?
Архимед нахмурился:
– И в мыслях не было. Более того, я бы не стал рассказывать о своем запасе, если бы воевода Илья решил сжечь город, как не стал рассказывать о нем Эйнару-хевдингу. Действие состава слишком жестоко. Но оно могло пригодиться, если бы нужно было разжечь костер в сырую погоду.
– Что же ты собираешься делать?
– Только лишь устроить небольшое представление. Озеро Светлояр вполне годится для того, чтобы устроить тут театрон. Мы разыграем трагедию!
– Надеюсь, мудрый Архимед, ты знаешь, о чем говоришь.
На приготовление к представлению ушел весь последующий день. По описанию Архимеда был сделан плот. На плоту был установлен высокий трон. Сколотили его на скорую руку из жердей. Эйнар не пожалел златотканого корзна – им покрыли грубое изделие. Издалека выглядело внушительно.
На плот Архимед приказал нагрузить тяжелых камней – так, чтобы бревна ушли под воду, а на поверхность выставлялся один только золотой трон.
Реквизит был готов, оставалось найти актера на главную роль. Человек это должен быть особенный, каких в Китеже никто никогда не видел. И такой человек нашелся. Это был Улоф, тот самый норвежец, которого Харальд подобрал в рыбацком поселении на берегу озера Нево. За время недолгой службы у Харальда Улоф-Улов смог украсить себя многочисленными браслетами и гривнами. Увы, на золотые и даже на серебряные драгоценности у старого викинга монет не хватило. Отряд Харальда-конунга с момента появления в нем Улофа еще не бывал в настоящих боях и не брал добычи, а то жалованье, которое воины получали во время похода, практически все уходило на мед, греческое вино, эль и прочие веселящие суровую норвежскую душу напитки. Браслеты и гривны были бронзовые. Но каждое утро, едва открыв похмельные глаза, Улоф надраивал свои «драгоценности» песочком и до вечера сиял, как персидский шахиншах.
Когда Улоф появился в таверне на киевском Подоле, мальчишка, подававший мед и калачи, закричал во все горло: «Смотрите, князь варяжский пожаловал!» Улофу это так польстило, что он кинул мальчишке мелкую резану, хотя и был не богат серебром. Потом он ходил только в эту таверну. Мальчишка скоро разобрался, что Улов вовсе не князь, но продолжал встречать варяжского гостя тем же криком и неизменно получал резану. За время пребывания Харальдова отряда в Киеве у мальчишки из полученных от Улофа резан сложился почти целый дирхем. Поэтому мальчишка был очень опечален, когда выяснилось, что варяги уходят в дальний поход.
Помимо блестящего наряда, Улоф обладал еще одним ценным качеством – он хорошо говорил по-русски. В походе Улоф не отходил от своего обычая: пил и надраивал свои браслеты. Когда Архимед изложил ему свой план, старый викинг как раз завершал свой ежеутренний обряд.
– Изобразить водного царя? Грек, ты обратился точно по адресу! Никто не сделает этого лучше старого Улофа. Особенно если грек поднесет ему чарку доброго греческого вина.
– Хорошо. Но только после того, как дело будет кончено.