Мечта маньяка
Шрифт:
Едва дверь за моей спиной оказалась запертой, мне было сказано:
– Шагай!
Я подчинился. Но было так скучно и неоригинально просто шагать по коридору в качестве конвоируемого преступника, что, в конце концов, меня пробрало на эксперименты.
– Как тебя зовут?
– Нам не положено разговаривать.
Голос девушки был глухим, сдержанным. Он был практически идентичен топоту её тяжёлых ботинок по гранитной выстилке пола. Словно она была безжизненной машиной, роботом. Однако же эта девушка вовсе не была такой, какой
– Я – Вова…
– Вы – убийца!
Неожиданно.
Я очень хотел переварить это, но коридор закончился, и меня вытолкали в следующее помещение.
– О, господин Шпендель! Какая долгожданная встреча!
Новое помещение было попросторнее прежних. Однако цветовая гамма сохранилась. Прямоугольный формат размером шестнадцать на десять метров вмещал шесть небольших столиков с белой крышкой из прессованного дерева и витыми металлическими ножками. Столики располагались в два ряда по три столика в каждом. Их положение в комнате было центрировано, так что перед ними и позади них было свободное пространство. В каждом случае это свободное пространство упиралось в широкие выдвижные двери из матового стекла.
В одну из них вошёл я, в другую – Мадлен Пихаевич.
Теперь он сидел за одним из столиков – за вторым во втором ряду. И он радостно восклицал…
– Как я рад, что с вами всё в порядке!
Однако он не встал, не предложил дружеское рукопожатие. И настоящей радости я не обнаружил на его лице. Лицо снова было спрятано под маской.
При хорошем искусственном освещении (совсем иные условия были в затенённом баре и полутемном проулке) я смог уделить внимание деталям этой маски.
Конечно, я мог ошибаться. На это были все причины. Но мне показалось, что маска стала другой.
– Новая маска? – спросил я, усаживаясь на стул напротив Мадлена Пихаевича.
Он не приглашал меня присесть. И всё же я это сделал.
Мне очень хотелось увидеть потупленный взор именно в его исполнении. Но его лицо продолжало прятаться за маской.
– Да?
– Да.
– И в чем смысл?
Я спрашивал, а глаза мои тем временем цеплялись за детали…
Я помнил, что накануне маска была телесного цвета. Сегодня же она имела прозрачно-голубоватый оттенок. В остальном же всё то же самое. Тонкий-тонкий слой синтетического материала поверх кожи, в котором намертво запечатаны приветливые черты лица.
– Зачем этот маскарад?
– А вы не знаете?
– Нет.
Из человека напротив вырвался сдавленный звук. В этот момент под пластиком несомненно пряталась усмешка.
– Вы же знаете, в каком обществе мы живём…
– Знаю.
– Тогда почему спрашиваете?
– Потому что не понимаю.
Мадлен Пихаевич услышал меня. Возможно, он на мгновение зажал во лбу некую мысль. Только вот
– Так что?
Мадлен Пихаевич посмотрел направо, затем налево. Он опасливой осанкой убедился, что кроме нас двоих в прямоугольном помещении больше никого нет. Чуть погодя его тело немного наклонилось в мою сторону, и заговорщицкий шепот сообщил:
– Так чертовы бабы не смогут мне ничего предъявить.
Ясно.
Тело человека напротив вернулось в исходную позицию, осанка выпрямилась.
– Ясно, – произнёс я.
И мы немного помолчали. Это ощущалось нами как краткая дань уважения к правде. А потом очень резко и с прежним задором Мадлен Пихаевич продолжил прежний разговор.
– Ну да ладно, – сказал он, – Вернёмся к нашим баранам.
– Баранам?
– Так точно. Обвинения против вас весьма суровы.
– И что?
– Я могу вас отсюда вытащить.
– Да неужели…
– Все обвинения против вас будут сняты. Вам нужно только попросить.
– И что потом?
– Вы выполните пожелание нашего хозяина. Он всё ещё надеется на вас. Он уверен в ваших способностях.
– Дудки!
– Что?
– Я сказал: «Дудки!»
– Я не понимаю этого вашего лексического эксгибиционизма.
– Ну а если по-простому: «Хрен вам на рыло!»
– Уверенны?
– Совершенно.
– Тогда до встречи.
– Лучше: «Прощай навсегда!»
– А это вряд ли.
– Ну а я говорю: «Да!»
Я злился.
В противовес мне Мадлен Пихаевич оставался непостижимо спокоен. Маска скрывала его истинные чувства. Она приветливо улыбалась мне. Она желала мне счастья, удачи, здоровья… И этим злила ещё больше.
– Прощайте, – потребовал я ещё раз, желая данного абсолюта для собственного горячо искомого успокоения.
Мадлен Пихаевич медленно поднялся из-за стола. Он больше не произнёс не единого слова. Он отодвинул стул, аккуратно задвинул его обратно. Его длинные артистичные пальцы медленно и неторопливо сложили некие заранее приготовленные бумаги обратно в деловой портфель. И после этого его прямая осанка, укутанная в шикарный идеально скроенный костюм темно-синего цвета и утянутая галстуком краснозёмного цвета, величаво направилась к выходу.
Он не обернулся.
И никаких слов больше не было.
Я проводил его взглядом, а потом он исчез за дверью.
Так я остался один в комнате с выбеленными стенами, с выбеленными потолками и с белыми столиками для посетителей.
Стало тихо.
Я вслушался в эту тишину. Не было никаких звуков. Даже часы не тикали и сердце не билось. Мир словно замер на одно короткое мгновение. А затем дверь за моей спиной открылась с тихим шелестом.
– Свидание окончено, – сказал голос за спиной.
Я узнал его. Это была та самая девушка, что назвала меня убийцей.