Мечта сотворенная
Шрифт:
Тони досчитал свои сбережения и теперь поочередно разглядывал то жрицу любви, то стопки монет. Она же тем временем наклонилась к уху Обадайи и прошептала:
– Я тоже преподаватель. Правда, бывший. Сбежала сюда, чтобы в тишине и спокойствии дописать диссертацию: «Влияние радиально симметричных животных на быт и культуру жителей малых островов субтропической зоны».
– А как же…, – Обадайя неопределенно указал на ее «платье цвета греха и выпирающую наглость», что бы там вериш не обозначил этим словом.
– Ох, – она легкомысленно хихикнула и сняла очки, – в годы студенчества я и не такое проделывала.
Она заговорщически подмигнула, поставила ногу на один из пустующих стульев и приподняла платье, оголив несколько сантиметров щиколотки. Вериш даже из своего угла ухитрился прокомментировать ее действия, призвав на голову блудницы все кары небесные. Обадайя же вместе с Тони наклонились поближе, и одновременно вернулись на свои мечта. Одинокая карта с темно-синей рубашкой и золотистой надписью: «Однорогий дракон». Какое разочарование, а ведь могла бы припрятать и кусок колбасы. Тони же, напротив, просиял от такого «особенного».
– Пожалуй, я бы встретился с вами в более интимной обстановке, – он настолько наигранно подмигнул женщине, что Обадайя не смог удержаться и повторил фирменный фэйспалм дрыща.
– Буду ждать вас в комнате номер четыре, гооосподин охотник через пятнадцать минут. И помните: на мои пары лучше не опаздывать!
Она коротко кивнула, поправила платье и гордо удалилась. Тони же сгреб все деньги обратно и откинулся на спинку стула, заложив руки за голову.
– Ты из них коллекцию собираешь? Анабель хотя бы симпатичная, эта же вылитый приглашенный из другого корпуса препод, который непременно задаст вопрос, ответ на который ты не успел выучить. К тому же тебе запретили играть в «Однорогого дракона».
– Борода, не проецируй на меня свои подростковые травмы. Энтони Рид, как заправский ботаник, всегда хорошо готовился к экзаменам. И есть в этой даме нечто привлекательное и без элитной колоды карт. А запретили мне только зарабатывать на игре. Но интерес же остался!
Разносчица принесла их заказ, молча поставила его на стол, затем задумалась на пару мгновений и вытащила из кармана фартука крохотную банку розоватого варенья.
– Что смогла, – развела она руками и удалилась.
Картошка выглядела вполне сносно, хоть и не слишком аппетитно: обычные, чуть желтоватые клубни, возвышавшиеся над подливой. А в той плавали подрумяненные грибы, оранжевые кусочки моркови, золотистый лук и свежая зелень. По меньшей мере все это было обжаренным, что вселяло некоторую надежду на не самый плохой ужин.
– Не умеешь ты веселиться, – Тони сделал несколько глотков своей микстуры и смело отправил в рот первую порцию картофеля. – Глупо побывать в Маре и не воспользоваться всеми ее дарами.
– В моей жизни хватало веселья, теперь уже не хочется, – Обадайя отрезал небольшой кусок картофеля, обмакнул его в подливу, ловко подцепив один из грибов и съел все это. Зря он расстраивался: готовили здесь отменно, хоть и из странных продуктов.
– Да не ври. Ты женился в восемнадцать, не много-то наотдыхаешься за два года без родительского контроля.
– Вот жена меня и научила веселиться, – Обадайя за считанные минуты доел свою порцию и переключился на чай. – Но тебе, заправский ботаник
– Какая потеря…
Он тоже быстро расправился со своей порцией, сгреб со стола баночку варенья и открыл ее, после чего отсыпал на тонкий ломтик хлеба ровно половину содержимого, размазал толстым слоем и протянул остатки Обадайе. К «преподавательнице» спешил, не иначе.
– А вот про этих, – дрыщ ткнул пальцем в плакат, – даже не думай. Они здесь важную работу делают!
– Да ну?
– Всех здешних веришей в шестнадцать лет вывозят во внешний мир, познакомить с реальностью, так сказать. Некоторые пугаются, другие напротив, хотят сменить жизнь в общине на нашу прекрасную действительность. Вот вторым-то наши старые знакомые и помогают уйти из дома. Местные, знаешь ли, не слишком хорошо относятся к такому самовольству. Потому и предпочитают думать, что их детей просто похитили. Ладно, – он вытер рот салфеткой, пригладил волосы и встал со стула, – меня ждет серьезный экзамен на знание правил «Однорогого дракона».
Обадайя пожелал дрыщу удачи и придвинул к себе банку с вареньем. Есть какое-то двойное дно у всей этой истории с веришами, но разбираться с ним не хотелось. Никогда не любил сектантов и не собирался лезть в их дела. А больше здесь заняться было нечем, квестов и тех нет. И варенье из лепестков роз, ну кто мог додуматься сделать подобную дрянь?
По всей видимости, пост распространялся и на матрас. Тонкий, легкий, практически незаметный, как и ужин без мяса, он совсем не мешал чувствовать единство с дощатым основанием кровати. Обадайя повертелся несколько минут, попробовал расстелить одеяло поверх простыни, но от двух слоев тонкой шерсти мягче не стало, а холоднее – да. Кажется, администрация Мары сделала все возможное, чтобы игроки не задерживались на территории веришей. И зачем вообще было пускать сектантов в парк, если они бесполезны? Как же тяжело вести расследование без возможности выйти в сеть и подключиться к полицейским базам данных.
Обадайя повертелся еще пару минут, затем отдал команду на ускоренное засыпание, попытался взбить подушку, чтобы придать той иллюзию объема, и улегся на спину. Набивка внутри подушки сразу же расползлась к краям, максимально приблизив затылок к тем же доскам, что мучили спину.
Вдобавок ко всему открылась дверь и узкая полоска света обозначила чью-то соблазнительно изгибистую фигуру. Судя по некоторым деталям – абсолютно обнаженную. И к счастью – женскую, потому как на карте четко обозначилась крупная зеленая точка союзника, а подобного подката от Тони Обадайя бы не вынес. От этого дрыща не знаешь, чего можно ожидать: ради квеста он и не на такое пойдет.
– Приснился кошмар, а вся одежда постирана? – Обадайя решил воспользоваться случаем и во второй раз взбить подушку. Вдруг в этот раз наполняющие ее синт-волокна размножатся и обретут объем?
– Детские отговорки. Я – достаточно взрослая девочка, чтобы в открытую предложить секс.
Она подошла к кровати, присела на самый край, затем наклонилась и поцеловала Обадайю в щеку, и на этот раз кожу совсем не щипало.
– И не волнуйся, тетушке Сэмми уже есть восемнадцать, просто эта модификация не самая удачная: чуть спрячу крылья и когти, сразу становлюсь похожа на малолетку.