Мечта
Шрифт:
В квартире тихо. Заглядываю в комнату дочери, сопит, ручки раскинула. В кухне на столе ужин прикрыт салфеткой. Ну, зачем? Я же предупреждал, что буду поздно. Наскоро приняв душ, иду в спальню. Может, удастся немного поспать. Катя спит, у изголовья горит ночник. Подхожу выключить свет и вглядываюсь в Катино лицо. Дрогнуло в груди: между бровей пролегла складочка, та самая, которая появляется, когда Катя сильно задумывается. Лицо похудевшее и какое-то усталое. В последнее время мало бываю дома, перестал замечать, как она выглядит. Да и разговариваем мало, разве что о дочери. Как это мы так отдалились, перестали чувствовать друг от друга?
А раньше могли проговорить всю ночь и не наговориться. Она ведь такая начитанная, выдумщица и фантазерка. В нашем классе была самая заводила. Без нее не проходило ни одно мероприятие.
Все переменилось, как ни странно, когда жизнь наладилась. То есть появился достаток, деньги. Зарабатывание меня увлекло, стало не до друзей, ни до отдыха. Работа, работа и работа. А Катя как-то замолчала, замкнулась, отдалилась. Даже сейчас, во сне, я чувствую, она не здесь, не со мной, а где-то далеко в своем мире.
А что же стало со мной? Что это было сегодня? Пьянка, какая-то посторонняя девка. И всю эту грязь я притащил сюда, домой. От стыда бросило в жар. Возникло желание бежать под душ и забыть про то, что случилось, как страшный сон.
Катя, родная, где ты? Вернись!
Встреча на реке
Теплоход не спеша отошел от берега. Василиса Ивановна села поближе к окну, чтобы поглядеть на провожающих ее невестку и внучку. Девочки из пристани помахали рукой, и пошли к машине. Женщина устроилась поудобнее, и оглянулась вокруг. Народу было немного, сегодня среда-середина недели. Схватилась за мобильник, надо позвонить сестре, предупредить, что отъехала. Задумалась: как давно не была в родных местах. Сестра давно звала, а она никак не решалась, чем обижала родственников. Завтра у сестры юбилей, никак нельзя было отказаться. Вот сегодня собралась и едет, а в душе какая-то смутная тревога.
Пока сидела, думала, рассеянно глядя на реку: на сиденье напротив усаживались люди, распихивали большие тюки, баулы. Чтобы не вступать в ненужные разговоры, достала из сумки книгу. В дороге чтение самое лучшее занятие. Но соседи напротив разговаривали так громко, и голоса были как будто знакомы, что пришлось поднять глаза. У Василисы Ивановны упало сердце, перехватило дыхание: она узнала их, тех, кого меньше всего хотела встретить. Мелькнула мысль вскочить и убежать, но какая-то сила удержала на месте «Почему это я должна убегать, как будто это я совершила что-то постыдное?» Собравшись с силами, подняла голову повыше и прямо посмотрела на людей, сидящих напротив. Да, это были они-бывший любимый и бывшая подруга. Но как они изменились! Если бы не голоса, она наверно не узнала бы их. Иван, так его звали, постарел, поседел, весь какой-то мятый, совсем старик. И Валентина стала такая грузная, громкоголосая тетя. Нет, ни за что не узнала бы. А что теперь делать? И уйти нельзя, и сидеть и смотреть на них невыносимо. Тут бывшая подруга остановила на ней взгляд, стала бледнеть, но тоже взяла себя в руки и фальшивым голосом закричала «Ой, Василиса, это ты что ли? Сколько лет, сколько зим! А мы тут с Иваном отоварились в городе, купили детям к школе обновки» А Иван как-то тупо уставился на нее. «Нет, это невозможно!», думает Василиса
«Как здесь хорошо! как свежо, как легко дышать!» женщина прислонилась к перилам-«Как приятно смотреть на реку, на убегающие волны». А ведь так же было тогда, много лет назад, когда они с Иваном плыли к ее родным. Хотели сообщить, что подали заявление в ЗАГС. Как они были молоды и счастливы! Жизнь казалась прекрасной и люди вокруг такими добрыми и все будто радовались вместе с ними. В доме вся семья была в сборе. Василиса была младшей, и вся родня любила и баловала ее. Были поздравления и подарки. Вечером молодые отправились на танцы в сельский клуб. Василисе хотелось показать подругам своего жениха. Даже где-то погордиться, ведь он был такой видный парень. Подружки поохали, поахали, кинулись поздравлять, целоваться. Пока девушки крутили, вертели Василису, объявили белый танец. Тут Валя, считавшаяся самой красивой девушкой из подруг, лукаво подмигнула «Можно я приглашу жениха, не бойся, не съем его» и они завертелись в танце. Потом всей гурьбой пошли домой. Летняя ночь была так завораживающе хороша, что хотелось гулять и гулять. К концу пути, оказалось, что они остались втроем. «Ваня, проводи Валю, уже слишком поздно» неуверенно предложила Василиса. А Валя, смеясь, уже уводила парня.
Она просидела до утра, Ваня не вернулся. Когда вышла из комнаты, с окаменевшим лицом, в доме наступила мертвая тишина. Василиса молча прошла мимо родных, и также молча уехала. Потом были несколько трудных лет. Сейчас она даже не помнит, как она их прожила. Ожила, встретив Федора. Это он отогрел ее своей деликатностью, любящим понимающим взглядом, сильными теплыми руками. Василиса только теперь подумала с сожалением, что не стоило так бездарно потерять бесценные годы. Ведь жизнь так коротка.
Теплоход уже причаливает к берегу. Возле трапа стоит Федор, он приехал пораньше, помочь в юбилейных хлопотах. Василиса Ивановна заторопилась навстречу, взяла его под руку. Они пошли к такси, ожидавшим пассажиров. Сзади ее окликнул голос с теплохода, Василиса Ивановна не оглянулась, она уже забыла этих людей. Дома ее ждут близкие люди, родные лица.
Далекая звезда
Наш поселок очень изменился: сколько домов понастроили, сколько новых улиц провели. А вот и большая новая школа, про которую писала мама. А наша улица на фоне этих новостроек стала выглядеть старенькой, запустелой. Зато как уютно теперь здесь стало – деревья выросли, палисадники заросли кустами, клумбами. Родители стоят возле калитки, встречают нас. Дети с криками «Ура-а!» бросаются к ним. Сколько же я не приезжала в родной дом? Десять лет, нет, больше.
Вечером, после бесконечных расспросов, разговоров, накрывшись маминым большим платком, выхожу посидеть на крыльцо. Как здесь хорошо! Такие родные запахи, даже голова кружится. Вечер такой тихий и ясный. Невольно подняла голову кверху и прямо перед собой увидела большую яркую звезду. От неожиданности схватилась за екнувшее сердце. Как будто не было этих лет, как будто я оказалась в той далекой юности.
Мы с девочками, с букетиками полевых цветов, припрыжку бежим с речки, с купания. Вдруг я споткнулась, вскрикнула и упала, кажется, вывихнула ножку. С соседнего двора прибежал наш сосед Кира, подхватил меня как перышко на руки, и понес домой. Боже, что сделалось со мной! От гордости и восторга я готова была взлететь. Мне показалось, что сердце Киры тоже стучало очень-очень сильно. Я так расчувствовалась, что обвила его шею руками и положила голову ему на грудь. И тут Кира резко остановился, поставил меня на землю, сердито разомкнул мои руки
– Мала еще! Никогда так не делай!
Уходя, не оглядываясь, буркнул
– Ни с кем!
От стыда я чуть сквозь землю не провалилась, а вечером долго плакала в подушку. Так началась моя неразделенная мучительная любовь. Кира был почти уже взрослый, и он работал. Жили они вдвоем с мамой, она у него болела. Маленькой я бегала за ним хвостиком. Наверно, я тогда тянулась к нему как к старшему брату, которого мне очень хотелось. Родители меня часто оставляли у них, когда уходили по делам. Мама Киры по болезни сидела дома и охотно возилась со мной.