Мечтать не вредно
Шрифт:
— Конечно, они обвинят тебя в том, что ты кокнула Филиппа, чтобы завладеть попугаем, но это не страшно, — хмыкнула Эльвира. — Вполне смешной мотив. Ладно, у нас времени в обрез. Быстрее…
Она выволокла меня в коридор, оглянулась и так же быстро втащила в свою комнату. Из смежной спальни доносился оглушительный храп.
— Маменька в неведении, — сообщила мне Эльвира. — Проснувшись, узнает, что любимый племянник на том свете. Плача будет, до самых небес! Ладно, нам некогда.
Она бесшумно подняла оконную раму, и мы вылезли в сад.
— Стой тут, — приказала Эльвира. — Нечего тебе там светиться…
Она
Ее машина стояла в гараже, из которого был отдельный выход. Правда, возле гаража торчал охранник, который сразу привстал со своего места, спросив, куда это она направляется. Меня он, слава богу, не заметил.
— К любовнику, — понятно объяснила Эльвира.
— С попугаем? — ухмыльнулся он.
— Ты имеешь что-нибудь против? — осведомилась моя новая подружка. — Будешь возникать — папочке пожалуюсь.
Он сразу, как только признал мою подругу, отодвинулся в сторону и постарался спрятаться в темноту.
Эльвира завела мотор, дала задний ход и быстро открыла дверь. Я тенью юркнула внутрь, Эльвирина машина на полном ходу вылетела из гаража, и очень скоро я смогла вдохнуть своими уставшими от неволи легкими воздух свободы.
— Боже, почему я не встретила тебя вчера? — горестно сказала я. — Дай сигарету. Если, конечно, ты не куришь всякую дамскую дребедень.
— Я курю исключительно «Беломор», — мило улыбнулась она и достала из «бардачка» смятую пачку. — Знаешь, какой кайф! Едешь себе в «Вольво» и дымишь «Беломором»! У лохов глаза на лоб лезут, что в такой машинешке какая-то дуреха вместо «Мальборо» «Беломором» дымит, а мне как приятно!
Машина мчалась по ночному шоссе, унося меня все дальше и дальше от особняка странного человека, которого я даже не успела узнать получше. Знаю, что он любил читать романы и смотреть мультики в перерывах между «трудовыми подвигами» во славу мафии. Еще у него были какие-то извращенные понятия о любви, чересчур, на мой взгляд, далекие от реальности. Но больше я не знала ничего.
Впрочем, я почему-то об этом совсем не жалела. То есть само собой Волкова мне было жалко. Какой-то он все-таки был странный — жестокий и в то же время…
Я не могла подобрать нужного определения. Ах, да — вот. Трогательный.
Он был немножко трогательный в своей наивности!
Но стоило мне вспомнить его взгляд, от которого мороз по коже пробегал, как я эту свою жалость забывала.
Неизвестно, чем бы вся эта история кончилась для меня. И неизвестно, чем она еще для меня закончится!
Машина ехала по шоссе, и Заманчивое уже было совсем недалеко.
Пенс был углублен в собственные мысли — Сашка не давала ему покоя. Ему даже почудилось, что в «Вольво», мчащемся им навстречу с бешеной скоростью, мелькнул Сашкин профиль, что уж совсем похоже на глюк, поскольку откуда бы у нее вдруг завелись друзья с «Вольво»?
Поэтому он проводил взглядом машину, стремительно исчезающую в темноте шоссе, и вздохнул.
Лариков сосредоточенно смотрел на дорогу, как будто знал, где находится эта самая волковская фазенда.
— Конечно, мы едем поздно, — нарушил тишину Лариков.
Пенс вздрогнул. Ему показалось, что в свете последних событий эти лариковские слова прозвучали немного зловеще.
— Ты
— Да ничего, — сказал Лариков, недовольно поморщившись. — Просто уже около двенадцати ночи. Если не позднее. И мы застанем хозяев в стадии глубокого сна. Все из-за этого бензина! Сказал бы он, что бензина в машине чуть-чуть, а то промолчал, паразит!
Пенс хотел возразить, что владельца «девятки» они подняли с кровати, и он мало что соображал, так что его винить напрасно не стоит! Но передумал. Ларчик нервничал точно так же, как и он.
— Еще бы найти волковскую дачу, а то можно до утра прокататься…
— Тебе же объяснил Поздяков. На холме. Высокая. Стилизованная под старинный замок.
— Вот у владельца, похоже, крыша и не на месте, — проворчал Лариков. — Совсем он в своем замке додумался невесть до чего.
— Может быть, Сашка и не у него? — робко предположил Пенс. — Ума не приложу, зачем она ему все-таки нужна!
— Потом объясню, когда повзрослеешь, — пробурчал Лариков, прибавляя газу, потому что волковский дом уже показался вдали.
От крепких «беломорин» у меня начало саднить горло, и я закашлялась.
— Послушай, — сказала я, с трудом прорываясь сквозь приступы сотрясающего меня кашля, — а ведь, наверное, зря мы оттуда сдернули. Теперь все точно уверятся, что это я прихлопнула Филиппа!
— Ну, ты даешь! — округлила глаза Эльвира. — Ты что, совсем идиотка? Наоборот! Очень даже хорошо, что нас там не будет в момент их озарения!
— Конечно, — кисло улыбнулась я. Сейчас мне было уже совсем не так весело, как в начале пути. — Только вот с милицией-то придется иметь дело. И как я докажу, что непричастна к этому убиению?
— Я подтвержу твое алиби, — сообщила Эльвира, безмятежно улыбаясь. — Что, в принципе, не будет ложью. Поскольку в тот момент, когда с Филиппом по-свойски разбирались, мы с тобой по-свойски жрали джин.
— Ну а потом? Когда ты ушла?
— Ага, — ухмыльнулась Эльвира. — А вот мы вместе и ушли. Продолжать уже у моего «любовника». Потому что та тусовка нам порядочно надоела! Вообще-то, моя радость, я бы на твоем месте больше милиции боялась ту компанию. Потому что родная ментура тебе орденскую планку за Филиппино убийство повесит и падет перед тобой на колени со слезами умиленной благодарности… Так что лучше уж рядом с милицией и подальше от наших «дружбанов» держаться, ей-богу! К тому же, если разобраться, они и меня смело могут подозревать в неблаговидном поступке. Мало ли что мне там в пьяную голову пришло. Может, пошла в туалет, а Филипп там долго сидел. Я озлобилась от ожидания и его пришибла. Так что на меня они тоже могут «мулек» навешать.
— Тем более, — упрямо мотнула я головой. — Надо было остаться и во всем разобраться. Я же все-таки сыщица…
— Ты не сыщица, ты полная дуреха, — меланхолично ответствовала Эльвира. — Потому что ты не успела бы во всем разобраться. С тобой разобрались бы быстрее! Так же, как с Филиппом нашим несчастным. Всадили бы тебе пульку промеж глаз, и все твои «разборки» закончились бы!
Мы немного помолчали. Я обдумывала весь ужас своего положения. Прямо как по Вийону: «Всю Францию, весь мир пройди, во все глаза гляди — одна погоня позади, да гибель впереди!»