Мечты Энни
Шрифт:
Вошла Сара с чашечкой чая.
— Я подумала, что, возможно, это взбодрит тебя. Скажи, а Майк по-прежнему устраивает у себя грандиозные вечеринки?
— Нет.
— А можно мне апельсинового сока, мамочка? — Гари теребил мать за рукав.
— Ну конечно, солнышко.
Сара запела «Младенец в яслях», и Энни вдруг подумала, что еще никогда не видела, чтобы человек так разительно менялся, как это произошло с ее дочерью после того, как та приехала домой. Морщины на лице Сары, вызванные постоянным напряжением, куда-то исчезли. Голос стал мягче, глаза светились радостью. Она часто пела, а на щеках появился румянец. Энни с ужасом думала о том, что
Вскоре приехала Мари вместе с Джастином, устало плетущимся позади.
— Его два раза вызывали к больному среди ночи, — сказала Мари, сделав недовольное лицо. — Пациент, старик, которого Джастин очень любил, умер.
— Наверное, я никогда не смогу свыкнуться со смертью, — уставшим голосом произнес Джастин.
Он был совершенно не похож на того мужчину, за которого, как полагала Энни, должна была выйти замуж ее эффектная сестра. Ему было под шестьдесят, его лицо хранило печать постоянного беспокойства, словно он нес на плечах груз всего мира. Но Джастин оказался хорошим человеком, который заботился о больных в ущерб собственному здоровью.
— Неужели это и есть Дэниел? — Мари осыпала поцелуями смущенного племянника. — И Сара! Я бы ни за что тебя не узнала! А где детишки? Посмотрите-ка, мои дорогие, я привезла вам целую кучу подарков.
Она повернулась к Энни, как всегда лежащей на диване.
— Боже мой, сестренка! Как же ты растолстела! Когда тебе рожать?
— Через две недели. У меня такое ощущение, будто я беременна уже целую вечность.
Ужин превратился в балаган. За исключением Энни, все слишком много пили и чересчур громко смеялись, и вскоре комната, наполненная родственниками, стала напоминать шумный курятник.
— Я так счастлива, — прошептала Энни, обращаясь к самой себе. — Очень и очень счастлива. Я и представить себе не могла, что когда-нибудь мы всей семьей снова соберемся вместе.
Здесь не хватало лишь одного человека — отца ее малышей. Она положила руки на живот и подумала о том, что же в настоящий момент делает Юэн Кэмпбелл.
Энни не вставала с кровати в первый новогодний день и весь следующий. На третьи сутки, когда она вдруг почувствовала такую слабость, что была не в состоянии даже сидеть, Сара вызвала доктора. Он внимательно осмотрел Энни. Она услышала, как он сказал:
— Кажется, все в порядке, но думаю, что все же лучше забрать ее в больницу.
Энни с трудом осознавала, как ей помогают спуститься по лестнице и сесть в машину «скорой помощи», где она сразу же забылась сном. Очнувшись, она увидела, что лежит в светлой комнате с высокими потолками, а свет, исходящий от подвешенной сверху яркой неоновой лампы, больно режет глаза. У Энни кружилась голова и ныл живот.
— Это хорошо, что вы проснулись. — Появившаяся медсестра, улыбаясь, промокнула ее лоб. — Как вы себя чувствуете?
— Не так уж плохо. Но я ужасно боюсь рожать, — застонав, сказала Энни. — Я знаю, что с двойняшками это может затянуться надолго.
— То есть как? Все уже позади, миссис Менин. У вас два прелестных мальчика. Один весит четыре фунта десять унций, а другой целых пять фунтов.
Малыши хоть и были совсем крошечными, однако выглядели значительно здоровей своей матери. Близняшки были слишком слабенькими, поэтому Энни сделали кесарево сечение. Она слышала, что некоторые женщины огорчались по поводу того, что не смогли родить естественным путем, но Энни было абсолютно все равно. Ее мало волновало
Через двадцать четыре часа она умудрилась сходить к кувезам, куда сразу же после родов поместили Эндрю и Роберта.
— Они мои! — прошептала Энни, уставившись через стекло на спящих малышей. — О Сил, если бы ты только могла это видеть!
Интересно, что подумал бы Юэн, узнав о том, что он стал отцом двух малышей с шотландскими именами, которые она специально подобрала в его честь!
Эндрю был крупнее, но это вряд ли можно было заметить с первого взгляда. Его волосы имели более темновато-рыжий оттенок, чем у брата, но во всем остальном они абсолютно не отличались друг от друга. Кожа на их тоненьких ручках и ножках была по-детски сморщенной, а крохотные ладошки были сжаты в кулачки. Малыши были прекрасны, и Энни просто не терпелось взять их на руки, что она и сделала спустя двое суток. У нее кружилась голова от счастья, когда она смотрела на своих сыновей. Но в то же время Энни испытывала страх. Ведь ее старшие дети были не очень-то счастливы. И кто знает, что уготовила судьба Энди и Робу?
К Энни пожаловала целая толпа посетителей. Ей принесли открытки и цветы — розы от Сиси, хризантемы от Мари и Джастина, а также корзинку сухоцветов, в которой лежала самодельная открытка с надписью: «От Жасмин и Ингрид (и мамы)».
К крайнему удивлению Энни, однажды днем у ее кровати появился Бен Уэйнрайт.
— Я пришел вернуть картину, а ваша дочь сообщила мне новость. Примите мои поздравления! Я видел малышей, они прелестны. — Он окинул взглядом больничную палату. — Я словно перенесся в прошлое! Я вспомнил, как приходил сюда к своей жене, когда появились на свет наши сыновья. У меня было такое ощущение, словно произошло чудо, но в то же время я испытывал страх за своих детей в этом тревожном мире. Я понимал, что нести этот тяжелый груз ответственности придется всю оставшуюся жизнь.
— А где ваши сыновья сейчас? — спросила Энни.
— Винсент живет в Лидсе, у него двое малышей и большая закладная на дом. Гэвин и думать не хочет о подобной, на его взгляд, ерунде. Он как бомж живет в пустующем доме в Лондоне, не имея ни малейшего представления о том, чем бы он хотел заняться.
— Ну точно как мой Дэниел.
Оказавшись дома, Роб и Энди заметно окрепли и набрали вес. Их тельца округлились. Постепенно стали проявляться их разные характеры. Несмотря на то что один малыш редко бодрствовал без другого, Роб плакал и требовал к себе большего внимания, чем его брат. Энди был терпеливым, однако его ноги никогда не оставались неподвижными. Стоило укрыть его простыней или одеялом, как он тотчас начинал презрительно отталкивать их ногами.
Дэниел был очарован двойняшками. Энни частенько заставала его в своей комнате, где спали младенцы, и видела, как он глядел на них.
— Я всегда хотел, чтобы у меня был брат, — сказал он.
— А я всегда хотела иметь четверых детей.
Хирургическое вмешательство все же немного повлияло на ее здоровье, и Энни теперь быстро уставала. Она настолько похудела, что могла без труда застегнуть молнию на джинсах. Ее лицо выглядело обескровленным, и впервые в жизни у нее четко обозначились скулы. Но, как ни странно, благодаря этому она выглядела моложе, почти как девочка, а ее рыжие волосы казались еще ярче на фоне белоснежной кожи.