Мечты Энни

Ли Маурин

— Я точно знаю, о чем идет речь, — резко сказала она. — О законопроекте Барбары Касл «Вместо разногласий», который я, кстати, полностью поддерживаю. Страна никогда не поднимется с колен, если мы пойдем на уступки профсоюзам.

Лаури застонал.

— Вот, Энни, великолепный пример того, почему я никогда не хотел говорить о политике в своем доме. Эти разговоры способны посеять вражду. — Он умоляюще посмотрел на нее, и впервые в его карих глазах не было даже намека на озорной огонек. В действительности изменились не только его глаза, но и выражение лица, манера говорить, жестикуляция. Испытывая шок, Энни поняла,

что сейчас муж впервые обращался к ней как к взрослому человеку. Он снова заговорил: — Я совершенно не согласен с тем, что ты только что сказала, — именно из-за этого люди чуть не накинулись друг на друга с кулаками на прошлом собрании.

— Так почему же ты туда ходишь, если это так ужасно? — насмешливо фыркнув, поинтересовалась она.

Лаури недовольно поморщился.

— Это не так, мне очень нравится там бывать. Однако, переступив порог своего дома, я хочу оставить все за дверью. Вот эту комнату, этот дом я считаю своим святилищем, местом, где я хочу найти покой и тишину, а не вести политические дебаты.

И вдруг Энни поняла то, о чем уже давно догадывалась Сильвия: за добродушно-веселой внешностью Лаури Менина скрывался эгоист.

— Другими словами, — тихо произнесла она, — твоя жена никогда не должна забивать свою симпатичную головку ничем таким, что могло бы нарушить твой покой и тишину. — Она всеми силами старалась сдержаться, чтобы не поднять вопрос, касающийся детей — Джошуа и Софи, которых она так сильно желала, крох, которые так никогда и не родятся, чтобы не потревожить его тишину и покой. Вероятно, некоторые слова все же лучше не произносить, иначе они могли бы разрушить их отношения. Внезапно Энни почувствовала обиду на мужа за то, что он был намного старше ее и что, наверное, уже вряд ли сможет стать другим. Дот сказала, что брак — это приключение, и Энни стало интересно, как бы сложилась ее жизнь, выйди она замуж за ровесника, потому что в ее супружестве не было ничего авантюрного. Ей было уютно, она чувствовала себя защищенной, и именно этого она когда-то так сильно хотела, однако сейчас Энни уже не была уверена в том, что это по-прежнему ее устраивает.

Лаури был потрясен. Он стоял, сложив руки на животе, его рот был слегка приоткрыт, словно кто-то со всего маху заехал ему в челюсть. Несмотря ни на что Энни испытывала любовь к нему. Это чувство было настолько сильным, что причиняло физическую боль, и одновременно с этим пришло осознание того, что теперь все изменится. Возможно, не сразу, не с завтрашнего дня, но отныне ее жизнь пойдет иначе. Наверняка Лаури не осознает этого, однако между ними все же выросла стена. Пусть совсем маленькая, но все-таки стена.

Их взгляды встретились. Он сказал надломленным голосом:

— Мне никогда бы и в голову не пришло, что ты несчастлива со мной.

— Я не несчастлива!

Он простер руки, и Энни подошла к нему.

— Я всегда хотел лишь одного — чтобы ты была счастлива.

Энни знала, что это ложь, иначе сейчас наверху спали бы четверо ее детишек. Однако не было сомнения в том, что Лаури говорил совершенно искренне.

Они больше никогда не вспоминали об этой ссоре. Вскоре из лейбористской партии пришел членский билет, означающий, что Энни принята в ее ряды, хотя она никогда не ходила на собрания. Не поднимала она больше вопроса и о рождении еще двух детей. Думать об этом было

уже слишком поздно.

ГЛАВА 4

Августовское солнце нещадно палило в ярко-голубом безоблачном небе. Растения в тупике Хезер достигли пика своего цветения. С годами кремовые кирпичи постепенно становились золотисто-коричневыми.

У детей были каникулы. Их голоса, немного приглушенные из-за плотного влажного воздуха, доносились из сада, где малыши весело резвились. Собака гонялась за бабочками, громко лая, а на деревьях радостно орали птицы.

В такой великолепный день никто не ожидал увидеть катафалк, сопровождаемый одиноким черным автомобилем, который медленно заехал на территорию тупика Хезер, остановившись у дома номер шесть, где жили Траверсы.

Случись это в Бутле, на улицу тотчас высыпала бы тьма народу. А здесь люди лишь взволнованно задернули тюлевые занавески. Траверсы всегда избегали контактов с соседями.

Энни осенила себя крестом, увидев, как гроб, который несли четыре человека, внезапно показался из-за высокой живой изгороди, отделявшей пожилую пару от остального мира. Следом за ним появилась одинокая фигура миссис Траверс. Она облачилась в черное, а ее лицо скрывала вуаль. Гроб с единственным похоронным венком был аккуратно помещен в багажник катафалка, и эта небольшая процессия уехала прочь.

— Ты видела, Энни? — закричала Валерия.

Энни поспешила в сад за домом, обрадовавшись, что есть кто-то, с кем можно поговорить. Увиденная сцена оставила тягостное впечатление, не потому, что умер старый человек, а от осознания того факта, что никто не знал о его кончине.

Валерия стояла, прислонившись к забору. Она выглядела расстроенной.

— У них, должно быть, нет детей.

— И родственников.

— Да и друзей тоже.

— Они не стремились заводить знакомства.

— Только подумай, Энни, — рассудительно сказала Валерия. — Когда-нибудь наступит день, и я стану такой же старой, как миссис Траверс.

Энни поежилась.

Они решили сегодня же вечером зайти к миссис Траверс, чтобы выразить ей свои соболезнования. Спустя некоторое время Валерия вошла в дом. Она купила кулинарную книгу и к возвращению Кевина хотела приготовить что-нибудь вкусненькое на ужин.

После ухода Валерии Энни села на веранде, наблюдая за тем, как резвятся дети. Сара лениво раскачивалась на качелях, которые недавно сделал Лаури, а Дэниел сидел в пластиковом «лягушатнике», играя с непотопляемой лодкой. Энни показалось, что у него безучастное выражение лица. Она надеялась, что всему виной была жара и он не сляжет с каким-нибудь недугом.

В браке Менинов не было никаких передряг, ничего, что сделало бы его крепче. Трудно представить, чтобы она смогла решиться на измену. Это сразу бы отразилось на ее поведении, она тут же выдала бы себя. Энни не умела врать. В любом случае, с тех пор как она вышла замуж, ни один мужчина даже не попытался приударить за ней.

«Как же такое возможно, — удивлялась Энни, — что, самозабвенно любя Лаури, я в то же время могу думать о столь ужасных вещах…»

В прошлом году Каннингхэмы оставили своих отпрысков на попечение матери Валерии и отправились в Париж. А в следующем месяце поедут в Испанию и на этот раз планируют взять ребятишек с собой.