Мечты и свершения

Веймер Арнольд Тынувич

Костяк рабочего класса — машиностроители и металлисты — по численности уступал им, да к тому же был раздроблен по мелким предприятиям. Лишь несколько предприятий концентрировали относительно крупные коллективы этих рабочих.

Соответственно более половины валовой продукции промышленности приходилось на пищевкусовую и текстильную промышленность. Из отраслей тяжелой индустрии некоторое значение имела лишь металлообрабатывающая промышленность, продукция которой составила 8,1 процента всей валовой продукции. Остальные отрасли тяжелой индустрии не имели в валовой продукции значительного удельного веса. Вот почему так трудно было вести борьбу с буржуазией, активизировать рабочую массу.

Как же осуществляли свои махинации правящие верхи? Снова обратимся к цифрам. Основной капитал

промышленности был оценен в 1936 году в 259 969 тысяч крон. До первой мировой войны было инвестировано (то есть вложено) свыше 266 миллионов золотых рублей лишь в основные отрасли крупной промышленности Эстонии. При сопоставлении этих цифр выясняется, что основной капитал всей промышленности (в золотых рублях) в 1936 году в кронах был оценен ниже, чем в 1914 году, лишь по крупной промышленности. Если же перевести кроны в рубли, по курсу 1 рубль = 2,5 кроны, то окажется, что буржуазия оценила основной капитал всей промышленности всего в 103 988 тысяч золотых рублей.

Чтобы понять таинственное исчезновение большей части основного капитала (на сумму свыше 160 миллионов золотых рублей), сравним две цифры: основной капитал Кренгольмской мануфактуры в 1914 году был оценен в 12 миллионов золотых рублей, а в 1937 году — в 12 миллионов-крон! Полученный в наследство основной капитал, оцененный в золотых рублях, перешел к новым собственникам по расчету не 2,5 кроны за рубль, а 1 крона! [17]

Чем это объясняется? Во время революции пакеты акций большинства предприятий оказались потерянными. Владельцы сохранившихся акций, а также новые государственные деятели были заинтересованы в выпуске дополнительных акций и приобретении их (по курсу, заниженному почти в 2 раза), становясь, таким образом, полноправными собственниками этого имущества. В этом и заключалась сущность проведенной государственной властью грандиозной спекуляции, в результате которой был создан дополнительный «национальный капитал». Между прочим, можно отметить, что суммы для покупки выпущенных акций (если они действительно покупались!) были извлечены также из чужого кармана: получены из банков, которыми заведовали творцы того же «национального капитала» или их приспешники. При содействии государственных деятелей многие ссуды были посредством различных комбинаций просто-напросто погашены.

17

С 1 января 1928 года золотое содержание кроны определялось в 0,408226 г, следовательно, отношение золотой кроны к золотому рублю равно 1,92; после девальвации кроны в 1931 году золотое содержание кроны было уменьшено на одну треть.

Следует остановиться и на вопросе инвестиции новых капиталов. Если верить буржуазной статистике, то за время с 1922 по 1938 год в промышленность было вложено 107,6 миллиона крон новых капиталов, или в среднем 6,7 миллиона крон в год. Как уже отмечалось, оставшееся от царской России крупное имущество было переоценено, причем на балансы было зачислено лишь 40 процентов ее действительной стоимости. Сумма годовой инвестиции капиталов в промышленность, основной капитал которой составлял по заниженной оценке номинально около 260 миллионов крон, означала, что новые капиталовложения не возмещали даже нормальной амортизации капитала, поскольку она составляла только 2,4 процента стоимости основного капитала. При таком положении промышленность не только морально устаревала, но и физически изнашивалась. [18]

18

Мы придем к этому же выводу, если проанализируем возраст промышленных предприятий. По данным экономической переписи 1936 года, из общей суммы основного капитала крупной промышленности 67,5 процента было вложено в предприятия, учрежденные до 1918 года, 20,9 — в предприятия, основанные в период с 1918 по 1924 год, 8,4 — в учрежденные за период с 1925 по 1930 год и

только 3,2 процента было вложено в предприятия, созданные в 1931–1937 годах.

Организация новых предприятий в течение 1918–1924 годов сопровождалась ликвидацией прежних крупных предприятий, причем на базе помещений и оборудования крупных текстильных фабрик и металлообрабатывающих, в особенности же судостроительных заводов насаждались многочисленные средние и мелкие предприятия, оборудование и станки для которых были взяты с ликвидированных крупных заводов часто по цене металлолома. Так как первая половина этого периода приходится на военное время, то о строительстве капиталистами новых крупных заводов не могло быть и речи. Таким образом, новыми заводами можно считать лишь предприятия, учрежденные после 1924 года. Их основной капитал составил в 1936 году всего 11,6 процента основного капитала промышленности.

Даже эти весьма ограниченные капиталовложения в погоне за сверхприбылями в период временной благоприятной конъюнктуры зачастую размещались непроизводительно. Как известно, ряд предприятий, созданных после заключения Тартуского мирного договора, а особенно со времени кредитной инфляции 1922 года, не имели ни ресурсов сырья, ни рынков сбыта продукции. В эти годы возникли многочисленные мелкие и средние текстильные предприятия, несмотря на то что и в хлопчатобумажной, и в суконной промышленности даже крупные фабрики работали с минимальной нагрузкой. Аналогичное положение наблюдалось и в молочной промышленности.

Всюду по стране лихорадочно создавали лесопилки. Общая производственная мощность более 500 лесопильных заводов превысила в 10 раз объем деловой древесины, подлежавшей разделке. В результате лесопилки были недогружены, себестоимость продукции сильно поднялась, предприятия, терпя убыток, обанкротились.

Лишь в сланцевой промышленности вкладывались капиталы в предприятия, но они отнюдь не возместили основного капитала ликвидированных предприятий. В 1937 году в Советском Союзе 80 процентов всей промышленной продукции было выпущено совершенно новыми или основательно реконструированными предприятиями. В буржуазной Эстонии новые предприятия дали едва 12 процентов промышленной продукции. За период с 1913 по 1940 год валовая продукция промышленности СССР выросла в 7,7 раза, а в Эстонии — менее чем на 1/3.

Вот как «умело» вела хозяйство буржуазия в Эстонии!

Знамя борьбы рабочих организаций

За мир с Советской Россией! — Детям трудящихся — образование! — «Принципы» демократического буржуазного государства. — Свободу политическим заключенным! — Как мы вели работу. — На что способен свободный народ. — Меня вызывают следователю по особо важным делам. — Новые знакомства. — Коммунистическая рабочая фракция.

Кроме экономических требований программа Единого фронта содержала ряд условий, носивших политический характер. Так, восьмое требование гласило: прочный мир вообще и с Советской Россией в особенности!

Как известно, рабочий класс всегда боролся против всякого рода империалистических войн, но молодой Стране Советов с первых лет своего существования пришлось вести самую жестокую войну с иностранными интервентами и русскими белогвардейцами. Эстонская буржуазия сама по себе, конечно, не представляла сколько-нибудь значительной военной силы. Но территориальное положение Эстонии, непосредственная близость ее к Петрограду, возможность использования ее вражескими державами в качестве плацдарма не могли не внушать Советской России опасения.

Эстонская буржуазия в течение всего периода своего господства в своей внешней политике твердо придерживалась антисоветской линии. Менялись только те внешние силы, на которые она опиралась, — сначала это были Англия и Америка, на поддержку флота которых она особенно рассчитывала, в 30-х годах она переориентировалась на фашистскую Германию. Поэтому требование мира с Советской Россией имело большое политическое значение. Оно свидетельствовало о ясности классового сознания рабочего класса, правильном понимании целей социалистической внешней политики.