Мечты - сбываются

Al1618

Назарий всю эту тираду потихоньку отступал от меня, а в конце сказав «Я буду молиться за тебя» и вовсе предпринял поспешную ретираду.

Мне же оставалось только уткнуться носом в колени и дать волю слезам. Весь ужас ситуации – одна на чужой планете, без связи, без надежды вернутся, без надежды дождаться помощи, разом прорвался наружу, через все выстраиваемые до этого шиты из: «будем решать проблемы по мере их поступления», «прорвемся, где наша не пропадала», «полноправный представитель цивилизации» и прочее самоуспокоение, залив сознание черной пеленой. Впору стреляться…

Но – не буду, сейчас проплачусь, да начну снова строить планы

на будущее – уж я-то себя знаю…

________

Бусина голубая

Напевая «а бабий век, короткий век. От печки до порога…» вожусь со своей плиткой. Правда, теперь забочусь не о наших телесных потребностях, а скорее о возвышенно-духовных – вот такое многоцелевое устройство получилось…

Что за потребности такие? Да вот захотелось мне не только рассказывать Назарию о своем мире, но и показать, да вообще – рисовать хочется иногда просто до зуда. Проще всего, конечно, было б показывать ему картинки через продолжающие исправно функционировать экраны, но – как я его потом из комы выводить буду? Он вроде только меня начал тварью считать, а не слугой нечистого, а тут на тебе – способность насылать «видения». Да и виртуальный «планшет» у Тактика оставляет желать лучшего, сильно оставляет, проще уж прямо на песке когтем рисовать, а потом уже раскрашивать.

Словом, все эти объективные сложности я поначалу просто обходила методом экспроприации. Некоторый запас у Назария местного аналога писчего пластика был, его я и распотрошила. Назарий смотрел на это дело грустно, но сильно не возражал – в смысле вслух не возражал, а зря как потом стало понятно. В общем, нашими совместными стараниями запас быстро кончился.

Особо губительным моментом для него оказался следующий фактор – местный «пластик» подразумевал многократное использование, но еще в начале моего появления у Назария кончились чернила и я, ничтоже сумяшися, притащила ему в качестве чернильницы витую раковину, благо этих моллюсков в море было – все книги мира переписать раз по сто, макаешь перо и пишешь, будто кровью по бумаге. А потом и вовсе – составила чернила на основе сажи и моего синтетического красителя. Да вот только чернила вышли – на тысячелетия, не выцветают, не выгорают, не смываются и не размазываются и, в качестве дополнительного бонуса, так глубоко проникают внутрь листа, что не отскабливаться совершенно.

То есть для книги лучше не придумаешь, а вот все черновики и наброски теперь только выкидывать. Бедолага чуть не плакал, а узнав способ изготовления местного «пластика» и соответственно его стоимость стыдно стало и мне. Причем вопрос был даже не в деньгах, тех «икринок» что я уже по навыковыривала, хватило бы скупить все книги и весь пергамент на пару мегаметров в округе, собственно те «икринки» что Назарий у меня взял большей частью на эти цели и пошли, вопрос был в том что «дорога ложка к обеду» - когда еще наш заказ назад доберется.

Вот и взялась я за освоение реакции полимеризации, выбрав самую простую и доступную, благо объем исходного сырья в виде сухих водорослей учету просто не поддавался. Как существо ленивое – выбрала комбинированный тип производства: на первом этапе сырье обрабатывалось тремя разными штаммами бактерий (благо из чего выбрать у меня было), а потом всю колонию разом заливала щелочью получая очищенное сырье для третьего этапа, собственно полимеризации. Правда и там пошла по пути наименьшего сопротивления вместо полимера, по

сути, применив полимерный клей.

Дальше все было просто – выливаем ложку моей бурды на нагретую плиту, ее пришлось все-таки отполировать до состояния, что можно было видеть свою выгоревшую на солнце физиономию с забывшей про гребень челкой, и выдаем «небольшой» гравитационный импульс из сэкономленного парашюта, а то придавливать сверху глыбой на пару тонн – замаешься.

Результат получился, что называется «по трудам ея» - непрочный, причем не только легко режущийся, но и просто рвущийся лапой, неравномерной толщины, пористый настолько что если набрать чернил щедро - надпись проходила насквозь, условно гладкий только с одной стороны, причем сильно «условно», непонятного и неравномерного цвета, и ко всему прочему – горючий и скорее всего не терпящий прямых солнечных лучей.

Сплошное позорище – сделай я такое на лабораторной работе, до сих пор бы гравихимию сдавала, четыреста девяносто шестой раз «на бис». Чего-то в этом супе явно не хватало, но вот чего? Или просто сырье было не совсем удачное, или шея длинновата (аналог «руки не из того места»). В итоге промаялась полтора дня, перебирая разные режимы «методом последовательного тыка с коррекцией» в надежде потом экстраполяцией улучшить выход хоть чуть. А потом, после бессонной ночи, когда мне при попытке уснуть начинались сниться формулы полимеров или производственные цеха цепляющие башнями реакторов за пролетающие облака, я обнаружила, что вся стопка результатов с номерами экспериментов в углу каждого образца… исчезла.

Краткое расследование показало что – дурной пример заразителен. Назарий, как оказалось, помимо положенного «урока», для которого у него пергамент еще был, писал и еще одну книгу (и как я это недосмотрела – теряю хватку), уже свою собственную. И тут увидев такое богатство, в виде целой стопки как он ее назвал – бумазеи, и, заботясь о том, чтобы я не пустила его на растопку (это он видимо проверку на горючесть так истолковал), решился на экспроприацию. Что не говори – «контакт с привычками и ухватками цивилизованного существа тлетворно влияет на неокрепшую мораль дикарей».

Отобрать «результаты» вышло, приблизительно, как отнять конфетку у младенца – желающие могут попробовать и доложить о результатах. Его полный тоски жалобный взгляд чуть не разорвал мне сердце, пришлось пообещать, что если он даст мне сегодня почитать свой опус, и если он мене при этом понравится, то завтра-послезавтра я ему сделаю пачку бумаги ничуть не хуже. Судя по вселенской скорби во взгляде – мне не поверили, и пришлось еще и рассказывать о методах анализа результатов экспериментов, самых простых, разумеется, из тех, что можно применять, даже имея из вычислительной техники только пальцы или абак.

Назарий при этом воодушевился и приволок мне свой талмуд, мигом сев на шею и начав доставать просьбами проверки его выкладок. Книга, честно говоря, сразила наповал, я ожидала чего угодно, от полной мозголомно-философской зауми до примитивной медицины или мемуаров. Это в принципе и оказались мемуары, более чем двадцатилетний опыт ведения безнадежной войны в Азии сжатый в наставление по тактике. Десятки если не сотни эпизодов с подробным разбором ошибок и недостатков применяющихся схем построения, подготовки, обеспечения – словом всего того что и создает на самом деле победу или поражение. Выводы порой очень прямые и нелицеприятные. Рекомендации по изменениям так видимо и оставшиеся нереализованными.