Медь в драгоценной шкатулке
Шрифт:
— Его величество был в ярости и на полгода запер императрицу во дворце Полдень, пока она не покаялась, — продолжила супруга Тань. — Он целых двенадцать дней не снимал траурного платья по Драгоценной супруге Чжа, и теперь её табличка стоит также в Императорском святилище предков рядом с табличкой его матери, супруги Гу. С тех пор этот титул не даровали никому. Первая Талантливая супруга умерла от выкидыша через пять лет после смерти Чжа Ян, и этот титул перешёл к Лэ Дин. Восемь лет назад во время мора умерла Добродетельная супруга Кун, и её титул теперь носит Чжиу
— А как же забота о здоровье императора? — помолчав, спросила я. — Разве её величество не должна была подумать об этом?
— Увы, когда говорят чувства, разум молчит. Но с тех пор императрица Эльм ни разу ни в чём не нарушала своего долга.
— Так значит, вы — старожил дворца?
— Да, я здесь уже больше двадцати лет. Так что если у младшей сестры возникнут какие-нибудь сложности, ты всегда можешь обратиться ко мне.
— Я никогда не забуду вашей доброты, — уверила я.
Интересно, что из этой встречи вынесла Благородная супруга, думала я, возвращаясь к себе. Она почти ни о чём не расспрашивала меня, лишь рассказала давнюю историю. Быть может, это было своего рода предостережение? Или… ну, в конце концов, не так уж мало можно узнать о человеке по его реакции на что-нибудь шокирующее. Если Тань Мэйли наблюдательна и разбирается в предмете, ей может оказаться вполне достаточно увиденного и услышанного, чтобы составить суждение обо мне.
И, воля ваша, неладное что-то с этими постоянными выкидышами в гареме.
А в послеобеденное время меня вдруг посетил его величество. Посланец с известием прибежал заранее, слуги засуетились, быстро наводя и без того идеальный на мой взгляд порядок. Император же с порога заявил, что пришёл ненадолго.
— Я тут у тебя спрячусь на часик, — заговорщицким тоном сказал он. — Во дворце секретари и советники, всем надо что-то решить перед тем, как я завтра уеду на охоту на три дня. А по саду гуляют, кажется, все наложницы и половина супруг в надежде встретиться со мной перед тем же самым.
— Ваше величество уезжает на охоту?
— Скоро Большое жертвоприношение Небу, для него нужен охотничий трофей. Пока ещё я в силах добыть его сам, — император вдруг сладко зевнул.
— Должно быть, ваше величество сильно утомились.
— Мне не спится по ночам в последнее время. Зато почему-то одолевает сонливость перед закатом.
— Ну, тогда… почему бы вашему величеству не поспать, когда хочется?
— Хм. А ты думаешь, дела сами себя сделают?
— Ваше величество, есть ли среди этих дел такое, которое, положа руку на сердце, нельзя было бы отложить на пару-тройку дней?
— Ну-у… Каждое по отдельности, в
— Они всё равно накопятся за время охоты. Днём больше, днём меньше… Отдохните как следует, ваше величество, не думая ни о чём другом. Забудьте о секретарях и советниках, наложницах и супругах. Всего один раз!
— Тут, у тебя?
— У меня, или в любом другом месте, которое покажется вам подходящим. Где вас точно не потревожат.
Его величество подумал ещё немного, но, видимо, моё предложение оказалось соблазнительным, так как он жестом подозвал застывшего у порога комнаты евнуха:
— Передай всем, что я остаюсь у супруги Соньши. Пусть меня не ждут.
Евнух молча поклонился и вышел. Я с помощью Усин помогла его величеству разоблачиться, и он занял мою кровать. Я ещё немного посидела на краю ложа, куда он пригласил меня похлопыванием ладони, перебрасываясь с ним какими-то фразами, а когда он задремал, тихонько вышла. Закрыла дверь и велела слугам вести себя тихо, хотя они и так все ходили на цыпочках и если и заговаривали, то исключительно шёпотом.
Проснулся его величество уже после заката. Я как раз занималась вязанием, зато Усин караулила у двери, как кошка перед мышиной норой, и действительно ухитрилась услышать пробуждение нашего августейшего гостя даже раньше, чем тот подал голос. Я, если честно, не видела особого смысла в этом карауле — выйдет сам или позовёт, не маленький, но Усин лишь сделала большие глаза, и больше я о том не заикалась. Когда она распахнула дверь и отступила в сторону, усиленно мне мигая, я быстро отложила недовязанный носок и вошла в спальню:
— Как ваше величество почивали?
— Неплохо, совсем неплохо, — император с улыбкой потянулся и приподнялся, и Усин тут же подбежала с его халатом. — Только голова тяжеловата, но ничего. И ещё я голоден.
— Если ваше величество окажет мне честь и примет скромное угощение от вашей покорной служанки… Правда, моя повариха далеко не столь хороша, как повара во дворце Великого превосходства, и, боюсь, её стряпня лишь оскорбит ваш вкус.
Самоуничижение и ещё раз самоуничижение — основа здешней вежливости. Император лишь спокойно кивнул, принимая его как должное:
— Ничего, опробую стряпню твоей поварихи. Если бы она была плоха, её бы во дворце не было. Что у императрицы не отнимешь — слуг она держит в строгости.
Поел и он правда с аппетитом, а мы с Усин сидели рядом — Усин подливала фруктового компота и вина, я просто смотрела, как его величество ест, и кивала служанке у дверей, когда было нужно внести новое блюдо и убрать опустевшую посуду.
— У тебя тут уютно, — заметил его величество, переходя к десерту — абрикосовому желе и ягодам в карамели. — Только пустовато.