Медальон
Шрифт:
– Будем дальше делать вид, что все в порядке? – сказал он, не отрывая взгляд. Луиза посмотрела в сторону сына.
– Прости, что? – Перевел свой взгляд в сторону сына Густав.
– Я говорю, еще один день этого прекрасного мира?
– Ну, мир действительно прекрасен, независимо от твоего настроения и от твоих мыслей – отозвался его отец – предчувствую к чему ты клонишь и прошу тебя оставить эти речи. Помни даже у стен есть уши.
– Уши – это хорошо, может у них и рты появятся и, тогда они дадут мне некоторые разъяснения. – Рихард повернулся к одной из фресок. – Эй, Юнона, ты случайно не знаешь, что творится вокруг. Нет? Может, ты, Юпитер? Ты знаешь, что в голове у аристократии? Ты же все-таки царь, должен
– Так, Рихард, хочешь портить себе аппетит – пожалуйста. Но будь добр, не порть его маме. После ужина поговорим о вещах, которые тебя тревожат. Идет?
– Меня тревожат! – язвительно сказал Рихард, затем повернулся к Луизе, – мама прости, если вел себя слишком вызывающе.
Луиза улыбнулась и кивнула сыну.
После ужина, Рихард как обычно, поцеловал руку матери и пожелал сладких снов, в ответ она погладила его по левой щеке, затем поцеловала в нее же.
– Доброго вам с отцом вечера. – Почти шепотом сказала она. Густав поцеловал ладони супруги и велел ложиться. Отец и сын направились в сторону кабинета барона. Они вошли в комнату, которая тут же накинула на них всю красоту барочного убранства. Где-то под потолком, по всему периметру комнаты на них пафосно смотрела старинная лепнина. На самом потолке размещалась фреска с изображением богини Минервы. Она сидела на троне и смотрела в глаза тому, кто, находился за рабочим столом, поднимал голову вверх. Сам стол был резным, выполнен из дуба. Перед столом стояли два кресла и небольшой столик между ними. В одно из кресел и присел Густав, рядом сел Рихард.
– Так, что же тебя тревожит, сын мой?
– Странно, что только меня! Скажи мне, это правда? Мы правда готовимся к масштабной войне, которая будет сильнее предыдущей и аристократия не просто поддерживает ее, но активно принимает участие в финансировании? Я понимаю, возможно, отдельным, так сказать крупным промышленникам была важна партия фюрера у власти, но война, это… это перебор. Неужели никто во всей Германии не высказался против?
– Уверен, были и такие отважные люди, мы их имена, конечно не узнаем. Полагаю, их имущество сразу национализировали, а их признали виновными в различных серьезных преступлениях. Нет, конечно, уехать за рубеж тоже вариант. Соединенные штаты с их финансовым кризисом рады любому держателю наличных. Слышал про американскую мечту: «Каждый может добиться всего, чего пожелает». Кажется, ошибка в переводе – не добиться, а купить.
– И, что фюрер всех запугал лишением имущества и преследованием?
– Нет, конечно всеобщее преследование аристократии нельзя включить в политическую программу партии. Что касается всего остального, ты помнишь первую редакцию их предвыборных обещаний? Рихард кивнул.
– Тогда вопросы излишне – продолжил Густав. Аристократам и прочим промышленникам очень подробно объяснили, что данная партия придет к власти, решение принято. Дальше есть два пути: с одним из них можно было ознакомиться на примере революций в Российской Империи, когда голодным малограмотным людям показали «истинного» врага их бед – частную собственность во всех ее проявлениях. У человека должно быть пропитания столько, чтобы он мог хоть как-то работать, всё остальное – паразитирование за счет малоимущих беззащитных граждан. Собственность изъяли, самих бывших владельцев объявили вне закона. Далее кто успел спастись, тот успел. Только глядя на все это понимаешь, что социализм это раздел богатств на всех граждан с учетом потребностей, а коммунизм – это просто раздел нищеты в общества, минуя правящую верхушку, разумеется. Второй же путь подразумевал, поддержку новой партии, в обмен на ряд привилегий, в теории даже восстановление монархии. В этот момент Рихард выдохнул, изобразив саркастическую гримасу.
– Повторюсь, это в теории, – продолжил Густав. – По факту протекции для крупных промышленников, в виде
– Мерзко это все, – выдохнул Рихард. – Людей вынуждают становиться членами партии, ставят это обязательным требованием при приеме на работу. Те, кто стал по- принуждению с особой ненавистью смотрят в сторону аристократии. Свои против своих. Теперь еще это. Не знаю, как завтра поеду в бюро.
– Как до этого ездил, так и сейчас поедешь, – подхватил барон, – сохраняя достоинство. Ты никому не должен ничего объяснять. Ты архитектор приехал на работу, чтобы трудиться, создавать, а не отчитываться перед другими за свои поступки. Тебе нечего стыдиться! – Барон перевел дыхание.
– Лучше расскажи, что у тебя нового на работе?
– По-прежнему строим «столицу мира». Постоянно, что-нибудь правим.
– Разве не Шпеер 6 этим занимается?
– Да, в основном его бюро. Мы вносим правки на отдельные объекты. Плюс идея Третьего рейха – все города сделать в подобном стиле, поэтому какую-то часть объектов распределяют в другие бюро по стране. Если честно, не верю в реальность – это объекта.
6
Альберт Шпеер – личный архитектор Адольфа Гитлера. Примечание автора
– Почему? Невозможны конструкции?
– Нет технически возможно, но, если строить на новом месте с нуля, а не ломать существующий мегаполис. В Петербурге использовали такой принцип закладки города. Но нет, фюреру подавай переделанный Берлин: мало того, что это стоит невероятно дорого, люди испытывают неудобства, и речь не только о тысячах выселенных евреях, так еще и с исполнением возникают сложности.
– Надеюсь, ты у себя в бюро не озвучиваешь эти мысли.
– Нет, папа. Я восхищаюсь красотой проекта.
– Рихард, без иронии.
– Абсолютно. Сам проект мне нравится – необарокко, достойный стиль в архитектуре, вызывающий чувство триумфа. Самое главное, что мы здания изнутри проектируем уже с учетом современных потребностей общества.
– Вот с таким положительным настроем, ты и пойдешь завтра на работу, остальное тебя не должно беспокоить.
Рихард опустил голову и кивнул.
– Я планировал уехать на неделю в гости к другу в Париж, пожалуй, завтра объявлю вам об этом за завтраком.
– Хорошо, доброй ночи, сын, – сказал барон, вставая с кресла.
– Доброй ночи.
***
Несмотря на вечерний разговор, завтрак в семье Фон Эльнсбург проходил в спокойной обстановке. Луиза рассуждала, как здорово было бы перебраться в резиденцию под Лейпцигом, где нет городской суеты, и где она могла бы выращивать розы и читать книги. Барон кивнул ей, обещая, что непременно так и будет. Рихард вышел к столу без пиджака, в жилетке цвета кофе с молоком поверх белой рубашки и светлых брюках. Поцеловав маму и поздоровавшись с отцом, он сел за стол.
– Как спалось? – С улыбкой обратился Рихард к Луизе.
– Благодарю, милый – всё хорошо. Я вижу, ты в добром расположении духа, – улыбнулась она ему в ответ.
– Да, как раз хотел вам сообщить: мой друг по университету в Мюнхене – Поль, который помогал мне с французским, недавно женился. Он и его супруга поселились в Париже и зовут меня в гости. Я дал им свое согласие. На работе сказали, что отпустят.
– Когда планируешь ехать? – спросил Густав.
– На следующей неделе, ближе к концу.