Media Sapiens-2. Дневник информационного террориста

Минаев Сергей Сергеевич

– Мы в нетрезвом виде не пускаем к воде, – вежливо отвечает охранник.

– Слышь, я не понял, тебе че, два раза повторить, чтобы ты отошел? – Никита оборачивается на нас с Сашкой. – Мужики, он че, глухой?

Ко мне подходит Вадик и говорит шепотом: «Я закрыл счет, поехали отсюда». Я оборачиваюсь, хочу ему ответить и вижу стоящего у входа владельца ресторана Игоря Бухарова, с которым шапочно знаком. Бухаров наблюдает картину «недопущения отрока Никитоса к плавсредству». Он поворачивает голову, и мы встречаемся взглядами. Я киваю, он кивает в ответ и грустно смотрит на меня и моих друзей. Кажется, что его взгляд спрашивает – «Таки будут громить?» Я два раза моргаю, отвечая, что «таки

да, к сожалению», и развожу руками, изображая бессилие помочь. Сию же секунду в его глазах читается вся скорбь еврейского народа, и он подзывает к себе метродотеля. Никитос с криком «Да пошел ты, казел!» внезапно наносит охраннику первый удар под дых. Охранник отступает на шаг, но не сгибается от боли – то ли удар слишком слабый, то ли охранник слишком крепкий. Никитос снова замахивается, но в этот момент к нему подбегают еще двое охранников и заламывают руки. Завязывается небольшая драка. В конце концов охранники берут верх. Никита матерится, старается раскидать их, но охранники трезвы и натренированы, в отличие от него.

Никитоса уводят к выходу. За ним, шатаясь, идет Сашка, приговаривая скороговоркой «ланамужикиептаотпуститемоегодруга». За Сашкой плетемся мы с Вадиком. Поравнявшись с Бухаровым, я говорю: «Извините, мы выпили», – на что он, смотря на меня искоса, говорит:

– Значить так. Вы не ходите ко мне больше. – И после паузы выдыхает: – Пожалуйста.

Мы с Вадиком вываливаемся из «Шатра», и я верчу головой по сторонам в поисках своих в жопу пьяных приятелей, но никого из них не вижу.

– Поехали, поехали, – тянет меня за рукав Вадик.

– Не… погоди, – я икаю, – мне нужно прогуляться. Давай кружок вокруг пруда?

– Ну… ОК, пойдем. – Вадим нехотя соглашается. Мы молча доходим до метро «Чистые Пруды». На площади перед памятником Грибоедову в это время было весьма многолюдно. Помимо традиционных влюбленных парочек и клиентов ночных палаток присутствовали также две группы молодежи и студентов. Первая была явно тусовкой готов: девочки с густо подведенными тушью глазами, ярко-красными, в поллица губами и фиолетовыми волосами, и мальчики, которые в общем мало чем отличались от девочек. Одеты все они были в черные хламиды, высокие ботинки или казаки. Все, понятное дело, с пивом в руках. Вторая группа была более политизирована и состояла в основном из студентов старших курсов. Парни – одетые в джинсы и пиджаки, девушки – опрятного вида, некоторые из них носили майки с портретом Че Гевары, некоторые с портретом Лимонова, кое у кого на одежде были прикреплены значки молодежного движения «Яблоко». Знаете, из тех, которые никак не определятся, что им делать по жизни – кушать яблоки вместе с Явлинским, кидать помидоры в окна ФСБ с Лимоновым или просто пиво пить. Поскольку в их возрасте внешняя атрибутика бьет по мозгам сильнее внутреннего содержания, все они являли собой этакий симбиоз леволиберального толка. Эта компания сгрудилась вокруг длинноволосого урода, тренькавшего на гитаре что-то из репертуара «Гражданской Обороны».

Между ними, как бы разделяя эти группы, стояли несколько мужиков весьма потрепанного вида с баночными коктейлями и пивом в руках, горячо обсуждавшие проблему телевизионной рекламы. Это было, в общем, то немногое, что я смог разобрать из их маловнятной речи. Учитывая мое состояние в тот момент. Я подошел к памятнику и вдруг довольно ловко взобрался на парапет. Вадим попытался было поймать меня за ногу, но я брыкнулся, что твой горный козел, и заставил его отпустить мою ногу. Встав на ноги, я осмотрел своим мутным взором аудиторию и громко крикнул:

– Здравствуйте, дорогие мои сограждане!

Многие прохожие остановились и повернули головы в мою сторону. Готы с интересом принялись разглядывать

меня, студенты прекратили играть на гитаре. Даже мужики отвлеклись от своих коктейлей.

– Здравствуйте еще раз, граждане свободной России!

– Здарова, мужик! Че нажрался? – крикнули мне готичные ребята.

– Да, нажрался, вы что-то имеете против? Или мы живем не в свободной стране? Вадик, скажи как друг – имею ли я право нажраться в свободное от работы время?

Вадик покраснел и отошел на два шага от памятника. Мужики заржали. Некоторые прохожие вновь заспешили по своим делам. Где-то в компании студентов раздался довольно четкий девичий голос:

– Еще один торгаш нажрался, и потянуло его на общение. Саша, играй дальше.

– Эээ… Саша, постой, не играй, – обратился я к невидимому Саше, – я, может, хочу с вами на общественные темы о будущем страны поговорить.

– С такими, как вы, у страны нет будущего, – ответил мне чернявый паренек с эспаньолкой, бывший у них тут, видимо, за лидера.

– Ух как интересно. А с такими, как вы, оно, значит, есть?

– Непременно.

– А с такими, как вы? – обратился я к готам.

– Спать иди, политик, – заржали они.

– Мужики, скажите, может быть, будущее страны в вас? – повернулся я к любителям коктейлей.

– Свободен, мужик. Че ты быкуешь? Есть будущее, не парься, – ответствовал мне мужик с усами, одетый в черный костюм и светлые летние туфли.

– И какое же?

– А не ебет, – резонно заметил мужик, – какое надо, такое и будет.

– Уж не хочешь ли ты, брат, сказать, что оно будет такое, как надо именно тебе?

– Может, и так.

– То есть оно зависит от тебя?

– Ну.

– Че ты нукаешь? Че ты нукаешь? Я тебе лошадь? Чего от тебя зависит? От тебя даже цена коктейля в банке, который ты жрешь, не зависит.

Молодежь затихла. Видимо, в предвкушении восточных единоборств. Я решаю оставить мужика напоследок и поворачиваюсь к студентам:

– Эй вы, молодые надежды Родины! Да-да, это я к вам обращаюсь, свободолюбивые вы мои. Я гляжу, у вас тут кружок строителей гражданского общества. Просто вольные каменщики, ёб вашу мать, не иначе. Масонская ложа имени пива «Клинского», или чем вы тут нажираетесь? Водочкой?

– Антон, слезь. Слезай оттуда, я тебе говорю, прекрати паясничать, нас сейчас в ментовку заберут, – тихо сказал мне Вадим.

– Да иди ты лесом, Вадик, – миролюбиво заметил я, – никуда я не слезу. У меня такая редкая возможность живого человеческого общения с аудиторией. Неужели ты думаешь, я ее упущу?

– Давай, мужик, отжигай! Аффтар жжот! – послышались крики с готской стороны.

– Итак, граждане свободной России, я имею вам сказать за гражданские свободы! Интересно ли вам это? Скажите, может быть, вы расскажете, что думаете о грядущих выборах? Может быть, у вас есть какая-то новая идея на этот счет?

– Да нам до фени, – снова вернулся в разговор мужик с усами.

– Мы за «лигалайз» пойдем голосовать! – крикнул кто-то из готов.

Вторая группа молодежи дружно расхохоталась в ответ. Из ее рядов послышалось:

– Мы добьемся гражданских свобод революцией. Пойдем вешать буржуазию!

Молодежь снова захохотала. Гитарист заиграл «Все идет по плану». Напряжение диспута стремительно падало. Я прислонился спиной к памятнику и, раскачиваясь на манер Маяковского, заговорил:

– Весьма обидно, дорогие мои сограждане, осознавать, что все вы настолько тупые скоты. И вся ваша идея, – тут я похлопал по ноге Грибоедова, – в «дыме отечества», который для кого марихуана, а для кого, – кивнул я в сторону мужиков, – так вообще «Гжелка». Вы знаете, мне это вдвойне обидно как человеку, некоторым образом связанному с медиа.