Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Партию — в смысле мужа? — поинтересовалась Алла.
— Мужчину. Пусть и женатого, но состоятельного.
Алла бросила быстрый взгляд на Князева. Его лицо оставалось непроницаемым. Интересно, как он, будучи представителем противоположного пола, относится к такой жизненной позиции?
— Олька говорит, что больница в этом плане — золотое дно, — продолжала между тем Эльмира. — Я вот продавцом-консультантом работаю в магазине, ничего особенного, а к ним в отделение порой хороший «материал» поступает. Везет ей! И Вадик за ней ходит,
— А Ольга о ком-то конкретном говорила? — перебила Алла. — Ну из «материала»?
— Какой-то адвокат был. Только он старый, кажется. Короче, бесперспективный.
Алла снова посмотрела на зава ТОН. На этот раз она заметила, как дернулся желвак на его лице. Она оглядела комнату. Помещение походило на гостиничный номер: две односпальные кровати у противоположных стенок, две тумбочки и полки — тоже две. Один письменный стол и один платяной шкаф.
— Какая тумбочка ваша? — спросила Алла.
— Вон та, — махнула рукой Эльмира.
— Я посмотрю Олину?
— А у вас есть этот, как его… ордер?
— Он не нужен, если вы разрешаете.
— Как я могу разрешить, ведь это не мое?
Алла подошла вплотную к Эльмире.
— Послушайте, дорогая моя, ваша подруга пропала, — жестко отчеканила она. — Ее нет на работе, и ее парень понятия не имеет, куда она подевалась. Что нужно делать в подобных случаях?
— Что? — пробормотала соседка Малинкиной.
— Заявление писать, вот что!
— К-какое заявление?
— В полицию. Вы хоть родителям Оли позвонили?
— Так я даже номера их не знаю!
Тяжело вздохнув, Алла опустилась на колени и принялась шарить в тумбочке медсестры.
— Владимир Всеволодович, помогите мне, пожалуйста!
Князев без возражений присел рядом.
Они вышли из подъезда, и на голову Мономаху упали первые тяжелые капли. Заметно похолодало, и он засунул руки в карманы.
— Вы на машине, Владимир Всеволодович? — спросила Суркова.
— Д-да.
— Не подвезете? А то, кажется, дождь начинается!
Когда следователь умостилась на переднем сиденье и пристегнула ремень, Мономах ощутил легкий цветочный аромат. Ненавязчивый, но приятный. Интересно, это у нее духи такие или шампунь? Черт, о чем он думает… А волосы у нее, оказывается, не черные, а темно-каштановые, с рыжинкой.
— Вы где живете? — спросил он, отгоняя от себя странные мысли. Эта тетка вовсе не в его вкусе. То есть она, конечно же, вовсе не тетка — все из-за избыточного веса. Не то чтобы он имел что-то против полных людей, но, каждый день работая с чужими позвоночниками, знал, что лишние килограммы приближают пациента к инвалидному креслу.
Некоторое время они ехали молча. Мономах сосредоточенно глядел в окно, на барабанящие по ветровому стеклу мутные капли. Это был отнюдь не летний ливень, а несильный, но надоедливый дождик, который не закончится до
— Вы обедали сегодня? — неожиданно поинтересовалась следачка.
— Что, простите?
— Давайте-ка заедем куда-нибудь выпить кофе, ладно? Нам нужно поговорить.
В кафе на проспекте Луначарского под названием «Мацони» царила атмосфера уюта. В этот вечерний час почти все столики оказались заняты семейными парами или небольшими компаниями друзей, и они с трудом отыскали местечко в самом конце зала. Рядом располагалась дверь в кухню, которая то и дело открывалась и закрывалась, а мимо постоянно сновали официанты, но выбирать не приходилось. Честно говоря, Мономаху было уже все равно: он мечтал лишь о том, чтобы приземлить свой зад на стул и вытянуть ноги. Четыре плановые операции вымотали его, а в перерывах еще и в голову лезли разные тяжелые мысли. О Гальперине, о Малинкиной, о Муратове, о Тактарове, который спит и видит, как бы подложить ему свинью. А еще о Суворовой. На фоне всего, что произошло, он почти забыл о бедной женщине.
— А вы что закажете, Владимир Всеволодович?
Голос Сурковой вернул его к действительности. Подняв голову, Мономах увидел официантку, глядящую на него вопросительно и нетерпеливо.
— Кофе, — пробормотал он. — Черный.
— И все? — переспросила следачка. — Ужин за счет Комитета!
— Спасибо, только кофе. — Все равно сейчас ему бы кусок в горло не полез, даже если бы на стол водрузили гуся в яблоках и черепашье фондю.
— Владимир Всеволодович, почему вы не сказали мне правду о Малинкиной?
— Какую правду?
— О том, что она пропала.
— Насколько я понимаю, вы расследуете не пропажу медсестры, а…
— В деле об убийстве важна каждая деталь, и то, что Ольга исчезла, нельзя считать мелочью. Пожалуйста, не надо делать вид, что вы меня не понимаете!
— Неужели вы всерьез считаете, что Оля могла убить Гальперина?
Официантка принесла два кофе и тирамису для Сурковой, и Мономах умолк, пока девушка расставляла заказ на столе. Когда она удалилась, следователь ответила:
— Она дежурила в ночь смерти адвоката. Исчезла с рабочего места, никого не предупредив. Дома не появлялась. Парень не в курсе, где она может быть. Если выяснится, что и к родителям Малинкина не возвращалась, то…
— А вдруг с ней что-то случилось? — прервал женщину Мономах.
— Если и так, то это произошло в больнице в ту самую ночь. Что скажете?
— Может, ее что-то напугало?
— Или она видела убийцу?
Он пожал плечами: в самом деле, ему-то откуда знать?
— Если она видела что-то, чего видеть была не должна, то может скрываться, — задумчиво проговорила Суркова. — Эту версию не стоит сбрасывать со счетов. Как и ту, что ваша медсестра сама причастна.