Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26

Градова Ирина

Квартира в доме, расположенном между станцией метро «Маяковская» и гостиницей «Невский плаза», досталась ей по наследству от дальней родственницы. Поначалу предполагалось, что она продаст двухкомнатное жилье, а на вырученные деньги приобретет что-то более просторное в новом районе — возможно, на Крестовском острове. Теперь Алла радовалась, что не совершила такой глупости. Когда она впервые переступила порог, то увидела, что квартира абсолютно «убитая». Как, впрочем, и само здание. В тот момент даже продажа этих квадратных метров не выглядела правильным решением, так как, несмотря на выигрышное расположение, их все равно купили бы по дешевке из-за вложений, которые предстояло сделать новым жильцам. Через три года городское правительство решило из бюджетных средств отремонтировать здание, представлявшее историческую ценность. Его спроектировали Сюзор и Бертельс во второй половине девятнадцатого века, и поначалу строение служило доходным домом. Фасад, выходящий на главную улицу Питера, являлся ее украшением. Вот как вышло,

что Алле не пришлось ни копейки выложить за то, чтобы дом привели в порядок. Конечно, она досуха выжала свой банковский счет и даже взяла кредит, чтобы сделать достойный квартиры ремонт, и на это ушло без малого два года. Зато теперь Алла являлась гордой обладательницей восьмидесяти элитных квадратных метров в сердце Северной столицы и могла наслаждаться волшебным видом. В доме оставалось не так много жилых помещений — в основном там расположились офисы и разнообразные фирмы и организации. На первом этаже разместились несколько салонов красоты, на втором и третьем — турагентства, бар и рестораны, один из которых стал ее излюбленным местом для ужинов в выходные дни. На четвертом этаже сделали отель. Алла жила на пятом. К ней не раз подкатывали с заманчивыми предложениями, но, пожив в квартире с полгода, она уже не представляла себя в другом месте. Для одного человека места здесь более чем достаточно, а из окон она каждый день могла наблюдать жизнь большого города, которая неизменно завораживала ее, напоминая о том, сколько разных людей живет в Санкт-Петербурге. У всех свои дела и заботы, радости и горести. Глядя на Невский словно из первого ряда партера, Алла оказывалась в центре грандиозного спектакля и не променяла бы свое место в зрительном зале ни на что другое.

Присев на краешек широкого подоконника, она смаковала красное вино, подаренное Дедом на последний день рождения, и размышляла о недавнем разговоре с Князевым. Надо же, Мономах! Кто-то был достаточно образован, чтобы подметить одинаковое имя-отчество… Итак, что о нем известно? Его не любит начальство. Плюс это или минус? Дед любит Аллу, но то ведь ДЕД, а не какой-то там Муратов, без году неделю управляющий одной из лучших больниц в городе! Князев горой стоит за подчиненных — определенно плюс, хоть это и мешает ее работе: не приходится сомневаться, что, если у Князева будет возможность солгать или промолчать, не упомянув о каком-нибудь важном факте, могущем повлиять на благополучие «его людей», он сделает это не задумываясь. А еще — он пытается наставить ее на путь истинный в отношении питания. Или он просто не любит толстяков? Алла с завистью припомнила, как перекатывались мускулы на его ладном теле, когда он надевал пальто, и представляла себе, каково это — дотронуться до его пресса, крепость которого угадывалась под тонкой тканью хлопчатобумажной водолазки. То, что он невысок, не казалось Алле недостатком, хотя она предпочитала крупных мужчин. Как Князеву удается держаться в такой отличной форме? Судя по тому, сколько времени проводит в больнице, вряд ли он имеет возможность регулярно посещать тренажерный зал. Одним правильным питанием таких результатов не добиться! Она с сожалением посмотрела на свой выпирающий из домашних брюк живот. Ну да, она еще не критически толстая, но уже вплотную приблизилась к черте, за которой начинаются проблемы со здоровьем. Одежда, купленная два года назад, теперь висит в дальнем углу гардероба: Алла повесила ее туда, чтобы лишний раз не расстраиваться, вспоминая лучшие времена. На смену ярким цветам и интересным фасонам пришли тусклые черные и серые тона «нарядов» одинакового покроя типа «балахон», скрывающего складки на боках и животе. Радость от покупки обновок ушла, уступив место удовольствию от поедания сладкого. Алла была достаточно грамотна, чтобы понимать: срабатывает спасительный механизм замещения, когда проблемы в личной жизни кажутся меньше из-за эндорфинов, вырабатываемых мозгом в момент поступления в организм глюкозы. «Гормоны счастья» компенсируют черную меланхолию. Работа помогает отвлечься, но потом она возвращается домой, и волна депрессии накатывает с новой силой.

— Тебе нужно влюбиться! — авторитетно заявляет ее подруга Марина. Вот уж кому лишний вес не мешает затеваться с амурными приключениями! Но возможно ли полюбить другого, когда презираешь себя? Если кажется, что мужчины смотрят на тебя снисходительно, а женщины — с тайной радостью, видя уязвимое место.

Тряхнув головой, Алла отогнала от себя неприятные мысли и подошла к своему рабочему месту. Она предпочитала работать с белой доской, на которой часами вычерчивала специальными фломастерами сложные схемы. Сидя на высоком стуле, Алла погружалась в мир исследования психологии преступлений и в эти моменты чувствовала себя почти всемогущей, компетентной и конкурентоспособной. Здесь не в счет ее габариты, одежда и неудовлетворенность собой. Только мозг и интуиция, не нуждающиеся в украшательствах, имели значение.

В самом верху доски красным фломастером было выведено имя: «Борис Исаевич Гальперин». Чуть ниже шли четыре овала с вписанным в них текстом: «семья», «коллеги», «дела», «больница». Под «семьей» она перечислила родственников адвоката, включая бывших жен. Под «делами» значились со знаками вопроса названия фирмы его сына, «ОртоДент», и основного конкурента, «Дента-люкс». «Коллеги» пока оставались нетронутыми как наименее вероятные злоумышленники. Хотя, само

собой, ничего нельзя сбрасывать со счетов, особенно на этом этапе расследования.

Взобравшись на свой высокий стул, как курица на насест, Алла уставилась на доску. Вернее, на четвертый овал, выделенный фломастером. Скорее всего, непосредственный исполнитель преступления — работник медицинского учреждения. Действовал ли он по воле Гальперина или по заказу кого-то еще, как раз и предстояло выяснить. Однако перво-наперво необходимо вычислить неизвестного. Кто он? Хирург Мейроян, имевший зуб на адвоката из-за разорившего его развода и потери опеки над сыном? Пропавшая Ольга Малинкина, которую разыскивают оперативники, или кто-то другой, на кого пока не пало подозрение? К примеру, почему не Татьяна Лагутина? Такая вполне способна на убийство, особенно если оплата окажется достойной! А как насчет ординатора Мишечкина? Что, если они вдвоем с Ольгой провернули аферу, оплаченную Гальпериным, но девушка чего-то испугалась и скрылась? Или любовники не поделили деньги? Если страдающий неизлечимым заболеванием адвокат нашел человека, согласного провести эвтаназию, дело окажется не очень сложным. Существует и вероятность того, что Гальперин вовсе не собирался умирать — письмо, показанное ей Дедом, прямо указывает на такую вероятность, хоть и не исключает других вариантов. Гальперин мог опасаться покушения на собственную жизнь, но вдруг в какой-то момент решил все же не дожидаться мучительной смерти и покончить со всем одним махом? Если же Гальперин не намеревался отправляться на тот свет раньше времени, то, с учетом его связей и количества недругов и конкурентов, Алла окажется погребенной под целой лавиной возможных подозреваемых! К несчастью, после прочтения заявления адвоката, предоставленного его душеприказчиком, такой вариант казался наиболее правдоподобным.

Звонок в дверь прервал размышления Аллы. Часы показывали четверть первого ночи — не самое удачное время для визитов.

— Я так и знал, что ты не спишь!

На пороге стоял Михаил Жаков. Человек, который сломал ей жизнь. Мужчина, из-за которого она перестала обращать внимание на собственную внешность, униженная, раздавленная его словами и поступками. Тот, благодаря кому ее самооценка упала ниже плинтуса, а самобичевание продолжалось до сих пор. Ее бывший. Алла потратила на него семь лет жизни. Уходя, он даже не оглянулся на руины, оставленные позади. Все это время она боялась встречи с бывшим любовником, теша себя надеждой, что они ходят разными дорогами. И вот он здесь, как ни в чем не бывало, среди ночи, спокойный и довольный, вторгается в ее с таким трудом поднятую из развалин жизнь!

— Что тебе нужно? — спросила Алла, пытаясь придать голосу надлежащую твердость. Это оказалось нелегко — как из-за легкого тумана в голове от выпитого вина, так и от неожиданности.

— Можно войти?

Алла знала, что впускать его — ошибка, но Михаил навис над ней, как сосна над подберезовиком, и ей пришлось отступить.

— Ты изменила цвет стен! — отметил он, войдя в гостиную.

Да уж, она постаралась, чтобы как можно меньшее напоминало о годах, проведенных вместе: сбагрила мебельный гарнитур соседям на дачу, избавилась от кровати в спальне и даже выкинула шторы, которые они вдвоем когда-то выбирали в фирменном магазине. И стены оклеила новыми обоями — благо время было.

— Ты пришел поглазеть на изменения в моей квартире? — спросила Алла. — Твоих вещей здесь не осталось, так что я в толк не возьму, за каким че…

— Тебе ведь поручили дело Гальперина? — не дослушав, перебил Михаил, подходя к доске и внимательно вглядываясь в ее каракули.

— Откуда ты знаешь? — изумилась Алла. Она же только вчера вечером доложилась Деду!

— Неважно, — взмахнул он рукой. — А кто такой Мономах? — Незваный гость ткнул пальцем в необычное имя.

— Неважно, — в тон ему ответила она. — Откуда тебе известно про Гальперина?

— Побойся бога, мы же с ним коллеги!

— Коллеги? — переспросила она. — Прокурор и адвокат? Не смеши мои тапки!

— Мы были знакомы.

— Интересно, как вас угораздило? Ты занимаешься уголовкой, он — разводами!

— Гальперин не всегда имел дело с гражданским судопроизводством…

— Я в курсе, спасибо, — перебила Алла.

— Ну вот, — удовлетворенно кивнул Михаил. — Я пользовался его услугами, когда требовалась консультация по его старым знакомым.

— То есть по бандитам, заделавшимся почтенными гражданами? — уточнила она.

— Хорошее вино? — поинтересовался он, глядя на початую бутылку на подоконнике.

— Отличное.

— Не угостишь?

— Ты за рулем. Но могу предложить чаю, если «на сухую» тебе тяжело разговаривать.

— Чаю так чаю, — немного разочарованно согласился Михаил.

— Тогда идем на кухню.

— Вижу, привычкам ты не изменила и по-прежнему предпочитаешь кухню гостиной! — проворчал он. Алла оставила его замечание без внимания.

Пока она возилась с чайником, то и дело ловила пристальный взгляд бывшего на своих бедрах. Интересно, почему он так буравит ее глазами — подсчитывает набранные килограммы или облизывается на новообретенную пышность форм? Он изменился. Стал более раскованным, вальяжным. Поправился. Хотя в дорогом костюме — из тех, что раньше не мог себе позволить — это не слишком заметно. Новая стрижка, маникюр… По-прежнему ли замирает ее сердце при взгляде на него? С порога Алла не разобралась, но теперь вдруг ощутила странное чувство потери. Потери чего?