Медленный солнечный ветер
Шрифт:
— Немка? — спросил он ее на немецком. Школьных познаний Димитрии вполне хватило на то, чтобы понять.
— Боснийка. — Она покачала головой.
— Следуй за мной.
Стоявшие следом за Димитрией с сожалением проводили взглядом девушку, которую Посланец повел в небольшую будку, служившую, по-видимому, для них и офисом, и домом. К их ужасу, едва пограничник ушел, ворота тут же с лязгом опустились обратно, оставив тех, кто не успел перебраться, по другую сторону черты.
В пограничной будке пахло резиной и еще чем-то синтетическим — по-видимому, обедом пограничников. Всюду было грязно, пыльно, и можно было различить крепленный аромат ржавчины. За самодельным столом сидел напарник пограничника — такой же Посланец в точно таком же черном комбинезоне.
— Откуда следуете? — Второй Посланец даже не поднял головы, чтобы взглянуть на девушку, сердце которой колотилось, как запертая в клетку птица. В отличие от того, что стоял непосредственно у ворот, он сразу понял, на каком языке надо говорить.
— Сплит, — замявшись на секунду, ответила Димитрия, шумно сглотнув. Помедлив, она совершила тем самым непоправимую оплошность.
— Ваше имя.
— Весна Радош, — ответила девушка уже гораздо смелее. На самом деле, особой разницы не было, каким именем она назовется, но она почему-то не захотела раскрываться так ненавистным ей тварям. Вполне вероятно, думала Димитрия, что один из них мог участвовать в захвате ее младшей сестры.
— Вы передвигаетесь одна? — Следующий, на первый взгляд, безобидный вопрос, но таящий в себе скрытую ловушку.
— Да.
Ловушка захлопнулась.
— Почему на вас нет клейма?
— Какого клейма? — перестав дышать, переспросила Димитрия. Она никогда не слышала ни о каком клейме.
— Каждому беженцу в тридцать пятом году ставили специальное клеймо вот сюда. — Длинные змееподобные пальцы пограничника медленно, почти нежно коснулись того места, где у него должен был находиться затылок.
— Я… я… — мямлила девушка, поняв, что влипла по-крупному.
Рука Посланца отпрянула от затылка и потянулась в сторону стенда, увешанного связной аппаратурой, — он хотел связаться со стационарной базой, чтобы доложить им о случившемся.
— Нет. — Димитрия умоляющим взглядом посмотрела на пограничников, точно пыталась найти в их равнодушных масках малейшую перемену.
Пограничник замер на полпути, плавным движением повернув голову в сторону задержанной. Почувствовав в воздухе паленый запах страха, он не сразу догадался, что Димитрия просто тянет время.
— Ты в курсе, девочка, что ты нарушаешь Правила? — ехидно усмехнулся он, явно наслаждаясь сложившейся ситуацией. — Устав велит мне отправить об этом сообщение
— Может, это можно как-то уладить? — уже более смелым тоном поинтересовалась Димитрия, сделав в сторону едва заметный шаг. — Всегда ведь можно договориться.
Она помнила, как ее мать говорила то же самое налоговой службе, которая в тридцать втором начала поголовную проверку Сараево. Государству срочно нужны были деньги на восстановление страны после жары предыдущего года, поэтому пришлось ввести новые экстренные налоги за каждого члена семьи. Деньги обещали вернуть, правда, в виде отремонтированных школ и дорог, но никому уже не было до этого дела — с каждым годом простой вопрос о том, чтобы просто выжить, вставал все острее.
Димитрия и не надеялась, что пограничники пойдут ей навстречу, и единственное, о чем она сейчас мечтала, это чтобы они не передавали о ней сообщение на станцию хотя бы еще несколько минут.
— А мне она нравится, — хмыкнул тот, что привел девушку в будку.
Разговор специально велся на том языке, который понимала Димитрия, чтобы поразвлечься — вообще жизнь у пограничников не такая уж и радостная. Говорили оба Посланца с легким акцентом, но вполне сносно для того, чтобы поддерживать беседу и задавать нужные вопросы.
— Только жаль, мы ничем не сможем ей помочь, — поддержал сидевший за столом, разведя руками в стороны.
Со стороны окна раздался еле заметный скрежет. Если прежде и можно было принять странный шум за заблудившуюся птицу, решившую склевать оконную раму, то теперь, когда животные вымерли, источником звука мог служить только кто-то разумный. Свой или чужой.
От волнения Димитрия до крови прикусила губу и сделала еще несколько более открытых шагов, но уже в сторону двери.
Кто-то пытался попасть внутрь помещения через окно, и этот кто-то был очень и очень зол.
Глава шестая
Лицо Дарко выражало крайнюю сосредоточенность. Внимательный взгляд светлых глаз можно было принять за проявление нежности, если бы не обстоятельства. Он не имел права на ошибку — в противном случае все их предприятие окажется пустой задумкой.
— Эй, больно же, — запротестовала Димитрия и невольно дернулась в сторону.
Солдат вовремя успел удержать голову девушки и вернуть ее в вертикальное положение.
— Могло бы быть еще больнее, — сухо ответил мужчина, продолжая выводить острой иглой замысловатый рисунок на коже Димитрии. Он имел в виду не только то, что ей повезло, что у него был небольшой опыт в искусстве гравировки.
Девушка не ответила. Уже во второй раз Дарко спасал ей жизнь, а она его даже не поблагодарила. И было неизвестно, сколько раз он еще будет вытаскивать ее из переделок.