Медленный солнечный ветер

Кузнецова Ольга Исааковна

Было бы еще хуже, если бы Дарко ее не вытащил.

Теперь Димитрия это понимала, и она была благодарна ему за то, что он для нее сделал. Возможно, им даже удастся когда-нибудь стать друзьями, если мир, конечно, не развалится окончательно.

А он рушился. Прямо у них за спиной с лица Земли исчез Белград. Что остается от города, когда он исчезает? Трясина? Болото?

…пустота?

Метр за метром Посланцы уничтожали их дом. Они тянули, как будто это доставляло им

удовольствие. Странно, ведь у них, как говорили, нет нервной системы. Или все-таки есть?

Если говорить по сути, они могли бы уничтожить эту планету в считанные часы. Вопрос в том, зачем им все это было нужно. Посланцы не были такими глупыми, какими казались на первый взгляд. У них была цель. Попытки понять, что это была за цель, взрывали Димитрии мозг. Она не знала. А не знающая чего-то Димитрия — это катастрофа вселенского масштаба. В этом Дарко был прав.

Все здесь осталось на своих местах. Серые здания, серые коридоры внутри, — вот только вместо живых людей их встречают люди в черных комбинезонах. Полностью вооруженные. С карт-бланшем в кармане и надеждой на светлое будущее.

Дарко перекинулся с мужчинами в форме несколькими фразами по-русски, которые Димитрия понять не могла. Но лица и у ее напарника, и у незнакомых мужчин были одинаково каменными. Затем незнакомцы что-то обсудили между собой и, не говоря больше ни слова, удалились вглубь серого коридора.

— Что они тебе сказали? Откуда ты знаешь русский?

— Слишком много вопросов, Димитрия.

Если и был какой-то универсальный способ вывести Димитрию из себя, то Дарко уже давно его изобрел.

Гордая Димитрия ни за что бы и ни при каких обстоятельствах не сдалась бы первой. Она невозмутимо скрестила руки на груди и принялась постукивать по крошащемуся у нее под ногами бетону отцовскими сапогами. Стук эхом разносился по темным пустым коридорам без единой лампочки.

— Кажется, они согласны одолжить нам машину, — сказал наконец Дарко. Ему надоело играть с девушкой в молчанку — в конце концов, она сама бы все узнала рано или поздно.

— А были варианты? — издевательски поинтересовалась Димитрия.

— Это уже не имеет никакого значения.

— Вот значит как, умник.

Односложный ответ солдата Димитрию не удовлетворил, и она снова скрестила руки на груди, продолжая отбивать носками сапог какой-то нестройный ритм. Внутри Дарко все бурлило, но он сдерживал себя как мог — не хватало ему снова начать препираться с какой-то малявкой.

Местные представители Посланцев вернулись довольно-таки быстро. Оба на одно лицо, с крепко сжатыми губами, лысыми головами и прищуренными зелеными глазами. Оба выглядели лет на тридцать пять. Кажется, таким даже если дать кирпичом по голове, они даже не заметят. Шутки шутками, но эти пристальные холодные взгляды заставляли Димитрию сжиматься от страха. Это тебе не парни-одногодки со двора, которые дерутся как девчонки (в данном случае, хуже, чем девчонки), а настоящие обученные головорезы. Беззаботный Зорко по сравнению с этими двумя выглядел еще не оперившимся птенцом.

Один

из мужчин в черной форме нес в руках брезентовый мешок неизвестного содержимого. Русские даже после вторжения остались русскими — брезент уже давно никто не использовал, разве что беженцы первое время пытались с помощью него укрыться от кислотных дождей. Как гласит история, безуспешно.

Второй мужчина крутил на длинном указательном пальце невзрачный брелок с ключами.

Оба передали поклажу Дарко, а затем тот, что нес брезентовый мешок, протянул солдату раскрытую ладонь. Он явно просил не леденец за хорошую работу.

Дарко вытащил из нагрудного кармана толстую золотую цепочку (золотую цепуру, уточнила про себя Димитрия) и положил ее в ладонь головорезу. Зеленые глаза мужчины в форме благодарственно блеснули, и тот тут же убрал добычу в карман комбинезона. Напоследок он повернул голову в сторону спутницы Дарко и, усмехаясь, что-то произнес по-русски. Возможно, даже что-то не очень приемлемое — это Димитрия видела по глазам незнакомца.

Встреча прошла на удивление быстро. Братья-головорезы отсалютовали Дарко и снова удалились в свой серый коридор.

— Что ты отдал им? — спросила Димитрия, когда они снова вышли на улицу.

— Тебя это не касается. — Дарко что-то внимательно искал глазами.

— Ты, кажется, не настроен на разговоры, да, солдат?

— Заткнись, женщина, — отстраненно попросил Дарко, — иначе я исполню свое обещание и сделаю это сам.

Димитрия на его угрозу не обратила никакого внимания.

— Ты обменял что-то на целый мешок чего-то и еще получил, к тому же, ключи от не менее загадочного чего-то. Что, твою мать, спрашивается, ты им дал?

— Ты у меня в печенках сидишь, Димитрия. — В этот момент взгляд Дарко на что-то наткнулся, и он просиял. — Идем. — Без всяких объяснений он схватил Димитрию за руку и повел ее на задний двор, где их ждал их грузовичок, накрытый все тем же брезентом. Дарко стянул ткань, и перед ними предстал защитного цвета внедорожник. Угловатый, неказистый, но не в красоте сейчас было дело.

У Димитрии отвисла челюсть. В фигуральном, конечно, смысле.

— Ничего не говори, солдат, — ошарашенно произнесла она. — Я заткнулась, мне совершенно не интересно, что ты дал этим двум мужикам в черном. Просто скажи, что мы не пересечем всю Сибирь на этом, и я буду всю жизнь варить тебе рыбный суп по воскресеньям.

— По воскресеньям? — Дарко прищурился. Его голос этого не выдавал, но эта девушка попала в точку: мама всегда варила ему рыбный суп по воскресеньям. Это просто совпаденье, убеждал он себя. Безуспешно.

Эва никогда не готовила. Не любила, как она говорила, а на самом деле просто не умела. Когда она жила с родителями, в их доме всегда была кухарка, а когда они с Дарко переехали в отдельную квартиру, то либо ужины готовил он, либо они заказывали еду в службе доставки. Он никогда не упрекал Эву в том, что она не могла дать ему этого.