Медленный солнечный ветер

Кузнецова Ольга Исааковна

Об их приезде уже знали. К счастью, они успели ровно в срок и даже имели некоторую фору. Димитрия была вынуждена признать, что план Дарко оказался почти безупречным. ("Почти" — это потому что, что им, черт возьми, теперь надо было делать?)

Среди небольшой группки врачей в черных комбинезонах с белыми крестами на груди Димитрия сразу узнала медбрата Томо, который обследовал ее на корабле капитана Лексы в тот день, когда к ней в квартиру вторгся малость проголодавшийся беженец и решил ею перекусить. К счастью, рядом как всегда оказался Дарко. А вот самому капитану из-за Димитрии досталось.

— Томо! —

Девушка замахала рукой, беззастенчиво направляясь в сторону встречавших ее медиков. По-видимому, это была доверенная группа, которая ни под каким видом не раскроет Посланцам о цели визита Димитрии. Если уж говорить начистоту, они вообще не должны были даже упоминать о том, что к ним прибыла девушка.

Остальные врачи, как и следовало ожидать, ни по-сербски, ни по-боснийски не говорили, и при знакомстве Томо вынужден был выступать переводчиком.

— Это Джахар. — Он указал на полноватого мужчину с золотыми зубами и добродушной улыбкой. — Он из Индии. Это Мальм. Из Швеции…

Представление заняло некоторое время, и когда Димитрия обернулась в поисках Дарко, то его уже и след простыл.

"Попрощались, блин".

Ей следовало делать все как всегда: говорить только то, что она думает, а делать только то, что захочется. Но на этот раз Димитрия надела на лицо радостную маску и позволила Томо и своим новым знакомым, имен которых девушка так и не запомнила, вести себя куда-то в неизвестном направлении. Конечно, среди всех врачей не было ни одной женщины, и само присутствие Димитрии среди мужчин, которые женщин могли только помнить из своей прошлой жизни, пробуждало в них любопытство, если не кое-что большее.

Сначала они толпой прошли к малозаметной вышке, которая до вторжения использовалась как какая-то система для связи с некоторыми искусственными спутниками, но потом ей просто стало некому заниматься, и по всем законам и предположениям вышка в скором времени должна была заржаветь и в конце концов тихо-мирно закончить свои дни посреди норвежской белой пустыни.

Но эта вышка выглядела как новенькая.

Заговорщически подмигнув Димитрии, медбрат Томо опустил на себя неприметный рычажок, прежде регулировавший силу электрического тока в строении. Теперь это была своего рода кнопка для вызова "лифта".

Уже спустя доли секунды перед всей командой неслышно разъехались огромные двери.

— Неплохо, — отметила Димитрия с легкой иронией.

— То же могу сказать и о вас, моя дорогая. — Медбрат улыбнулся. — Вы выглядите гораздо лучше с момента нашей последней встречи.

— Я так понимаю, это комплимент?

— Именно. Уж простите меня, Димитрия, но я слишком давно бывал в обществе такой милой девушки как вы, так что напрочь растерял все свои навыки обольщения.

— Не берите в голову, Томо.

И они вошли в лифт.

Остальные врачи с любопытством поглядывали на свою гостью и где-то глубоко внутри жалели, что когда-то давно, живя на каких-нибудь островах с непроизносимым названием, случайно не выучили сербского. А так им только оставалось стоять как истуканы и по-идиотски улыбаться.

Димитрия

тоже чувствовала себя не в своей тарелке, но виду старалась не показывать. Она держалась поближе к медбрату Томо и старалась дышать потише. Ее собственное дыхание громовым эхом отдавалось в ее ушах. Она одновременно ощущала облегчение и тягость. Снова и снова она задавала себе вопрос, как она здесь оказалась, словно это был один из ее бесконечных кошмаров.

Они поднимались вверх (как будто и вовсе не двигались — настолько плавно шла кабина) уже, казалось, целую вечность в гробовом молчании. Наконец Томо сказал:

— Думаю, Дарко уже рассказывал вам об этом месте.

Димитрия заинтересованно наклонила голову.

— Что вы имеете в виду? — спросила она и ощутила, как учащается сердцебиение. Что еще Дарко умолчал от нее?

— Наш чудесный Город. Летучий.

Эти слова показались Димитрии глупой шуткой.

— Вы шутите?

— Ни капельки. — Медбрат Томо и впрямь выглядел очень серьезно. — Но раз Дарко не успел вам ничего рассказать, то попробую я, хотя рассказчик из меня никудышный. Город нужно видеть своими глазами, но неподготовленный человек просто может не поверить своим глазам.

Димитрия кивнула, тем самым позволив Томо продолжать.

— Служить этим тваря… не приведи Господь, Посланцам, — это не только курирование опустевших городов и отслеживание популяции беженцев. Они выделили нам небольшой остров — около двухсот квадратных километров — способный передвигаться по воздуху. Остров все время меняет свое местоположение — это зависит от разных обстоятельств, а не только от воли находящихся на острове. Так вот, на этом самом острове мы проводим свое свободное время, если его, конечно, можно таковым назвать. К сожалению, никто так и не придумал ему названия — это из-за того, что практически все мы говорим на разных языках. И все до сих пор называют его просто Городом.

Вот тебе новость, подумала Димитрия, немного разозлившись. Дарко забыл упомянуть о какой-то мелочи — о гигантском острове, на котором вовсю кипела жизнь. Целый Город с настоящими живыми людьми, пусть и мужчинами.

Раздался еле слышный щелчок — это лифт сообщил о том, что они наконец прибыли. Димитрии оставалось только догадываться, на какую высоту они поднялись, если ехали на таком скоростном лифте аж несколько минут.

Но к тому, что открылось перед ее глазами, Димитрия действительно была не готова.

Сначала в глаза ей ударил непривычный яркий свет, и Димитрия ощутила, как внутри нее все скрутилось в тугой узел. Ей казалось, что она попала в сказку. В плохо скроенную фантазию о прошлой жизни, где не было места ни гражданским войнам, ни иноземным вторжениям.

Дома были настоящими. Пусть странной обтекаемой формы, словно вареные яйца с маленькими стеклышками вместо окон. Земля под ногами тоже была настоящая. Пусть покрытая искусственным газоном — не важно. И люди — люди! — они были настоящими! С деловыми выражениями лиц они сновали туда-сюда в своих черных комбинезонах с золотой нашивкой. Их было много — по самым приблизительным подсчетам Димитрия могла сказать, что на улице, на которой она оказалась, их было несколько сотен.