Медленный солнечный ветер

Кузнецова Ольга Исааковна

Мужчины! Красивые, страшные, молодые, старые, с бородками, лысые, с голубыми, серыми, белыми глазами, высокие, низкие, с наушниками, с портативными компьютерами, семенящие, ползущие, идущие, бегущие… Их было слишком много, и Димитрия никак не могла сосредоточиться на ком-то одном.

Но того, кого она искала в этой толпе, там, конечно же, не было.

— Я вижу, мы все-таки вас удивили, Димитрия. — Медбрат Томо явно был доволен произведенным эффектом и прямо-таки светился от счастья.

Некоторые

мужчины краем глаза косились на прибывшую к ним необычную девушку. Грязную, лохматую, маленькую, с мутными серыми глазами. Наверняка, большинство из прохожих приняли ее за очередного кибер-человека. Таких в последнее десятилетие и на земле было хоть отбавляй. Но это были роботы. Не люди. И важные мужчины в черных комбинезонах продолжали идти вперед.

Димитрия сглотнула.

Сказал бы ей Дарко раньше о том, что существует в мире такое место, она бы согласилась на это путешествие, не раздумывая. Если, конечно же, ей бы позволили после всего здесь остаться. Возможно, по прошествии лет она бы смогла вернуться к прежней жизни (или начать новую жизнь — в случае Димитрии разница колоссальная).

— Впечатляет, — выдавила она с трудом.

Раздался легкий щелчок. Димитрия обернулась и увидела, как кабинка лифта, на котором они приехали, исчезает в земле. После она позволила команде медиков вести себя куда угодно — теперь это было уже не важно.

К счастью, Томо все время шел рядом с ней, а остальные медики обступили девушку плотным непроницаемым кольцом, через которое не то что посторонний человек — взгляд посторонний не прорвется.

— Почему именно над Норвегией? — поинтересовалась Димитрия, чтобы хоть как-то вернуться к реальности. Все происходящее по-прежнему напоминало сон — только вот сказать точно, дурной или нет, было практически невозможно.

— Мало кто знает, что под этим местом, на земле, есть гигантских размеров бункер, где мы уже почти сорок лет храним кое-что важное. Теперь, кто знает, возможно, бункер и пригодится.

— Что в нем? — Только теперь Димитрия поняла всю прелесть того, что никто вокруг не мог понять, о чем они с медбратом говорили.

— Я не могу сказать, — Томо сконфуженно улыбнулся, — но я могу вам сообщить, что, наверное, наше решение и ваше, Димитрия, появление — это не просто совпадение. По крайней мере, я не склонен в них верить. Кстати, как Дарко? Мне так и не удалось его перехватить — покинув вертолет, он тут же умчался в неизвестном направлении. Пилот сказал, что он убежал как ошпаренный.

"Ловко он тему перевел".

— С Дарко все в порядке. Он просто очень устал. Последние десять часов он вел машину без перерыва. — Ей не хотелось упоминать, что эта редкостная сволочь бросила ее одну в самый последний момент, вручив ее жизнь людям в черных комбинезонах. Он буквально обернул ее в подарочную бумагу и перевязал красной лентой, словно подарок на День рождения.

Томо покачал головой.

— Отчаянный парень он, я вам скажу. Уж если чего решит, то ни за что не отступит. Правда мне с

ним не часто доводилось общаться — Дарко свойственна некая скрытность, но он непревзойденный боец, поверьте мне на слово.

Непроизвольно вспомнив сцену в вагоне, Димитрия содрогнулась. Да, она знала об этих качествах Дарко не понаслышке. Он всегда знал, чего хотел, и он добивался всего, чего хотел. Этого было вполне достаточно, чтобы сказать, что он не человек — машина, давно похоронившая свои эмоции вместе с погибшей невестой.

— Да уж, — неопределенно ответила Димитрия, дабы случайно не ляпнуть чего лишнего.

— Если наша затея удастся, — продолжал медбрат, — он далеко пойдет.

— А если не удастся?

— Тогда… Мне остается только пожелать ему удачи. Эти тва… Посланцы на раз-два вычислят виновника всей этой заварушки, а также всех тех, кто слышал о ней хотя бы слово.

То, что удача тогда пригодится и ему, медбрат Томо упоминать не стал. В случае поражения всей кампании ему светило не светлое будущее, а лишь свет в конце тоннеля.

— Ты голодна? — оживившись, спросил Томо, снова осознав, что все их разговоры вели к нежелательным темам.

— Еще как, — честно призналась Димитрия.

В здании-яйце ее сначала подвергли поверхностному осмотру: лечили мелкие ранки, осматривали, щупали и просили то дышать, то не дышать по нескольку раз подряд. Всем процессом руководил взявший на себя руководство медбрат Томо. Вскоре над Димитрией сжалились и позволили ей поесть.

Идеально гладкая белоснежная поверхность стола была заполнена самыми разными кушаньями. Большинство из них Димитрии были не знакомы, но девушка не растерялась и тут же нашла какие-то лепешки и запила их водой. Но затем голод все же взял над ней верх, и Димитрия принялась совать в рот все без разбора. Вопросом, а не отравлена ли пища, заниматься было некогда.

А потом — все снова. Обследования, проводки, анализы, вопросы.

— Вы хорошо спите? — Спрашивал какой-нибудь врач-азиат, а Томо переводил.

— Вы чувствуете легкое жжение в глазах, когда смотрите на солнце?

— Вы единственный ребенок в семье?

Димитрия терпеливо отвечала на все вопросы — даже на те, на которые отвечать была и не обязана. Она не смущалась, когда ее спрашивали всякие глупости, а вот медбрат Томо, переводя такие вопросы, едва заметно краснел.

Они измеряли ее рост, вес. Снова подводили провода и задавали каверзные вопросы.

Когда все мучения закончились, уже сгущались сумерки, — это так Томо сказал Димитрии. На самом деле, находясь в Городе, невозможно было определить ни точное время, ни даже время суток. Здесь все время светило солнце (как потом Димитрия узнала — искусственное), а сам остров находился так высоко над поверхностью Земли, что пришлось накрыть его специальным куполом. В открытом космосе люди по-прежнему были все так же уязвимы.