Медное небо
Шрифт:
– С завершением сессии, друг!
Ник важно кивнул в ответ.
Селина вышла из серого неприметного здания. Оно хоть и находилось почти на главной площади, но, в отличие от прочих центральных достопримечательностей Старограда, было выстроено лет семьдесят-сто назад без особой фантазии - очевидно, в нем располагались торговые фирмы и деловые конторы.
Заглянула в сумочку - дамскую, изящную, но довольно объемную. По крайней мере, в ней умещались перчатки, несколько мягких упаковок кошачьего корма, книга в дорогу, толстая тетрадь, расческа, кошелек. Селина постояла несколько секунд, вытащила тетрадь, закусив губу, посмотрела
Селина обежала взглядом площадь, тихую под падающим снегом, серую от ранних сумерек, с многочисленными брусчатыми переулочками, расходившимися от нее в разные стороны. Поглядела было на стоянку такси, потом чуть заметно качнула головой и отправилась к остановке трамвая.
В трамвае было тесно, душно и одновременно холодно. Селина заплатила кондуктору и стала смотреть в окно - в небольшой клочок оконного пространства между плечами и головами, где убегали назад дома, фонари, вывески. Селина думала о том, что одна небольшая дверца в другую, более интересную жизнь, очень ненадежная дверца... но но где найдешь лучшую?
– закрыта. Напрасно она надеялась на толстую тетрадь.
Еще она думала, что пространство ее жизни сужается. Лавка канцелярских товаров, кухня, интересы брата и сестры. И это все, а дальше станет еще меньше. Год назад Августин ушел в монастырь, перестал у них бывать, как раньше, почти каждый день. Хотя он - всего лишь друг и сосед, не родственник, но стал как родной. Старше Ника на два года, вечно в каких-то старых курточках или поношенных пальто со слишком короткими рукавами. Понятно, что тетке он тоже не слишком был нужен, она думала, как своих бы прокормить и присмотреть. Он был сирота. Как и у Лодзаков, родители умерли десять лет назад во время эпидемии. Ирме тогда недавно исполнился год - ну, это и к лучшему, она и не помнила родителей. Нику было восемь, и он уже все понимал и переживал... А самой Селине тогда исполнилось семнадцать, и запомнила она о том самом первом времени после похорон только бесконечные хлопоты - о том, чтобы младших отдали ей в опеку, о том, как не забросить лавку - чем иначе кормиться? Ей казалось, что она отлично понимает свое положение. А теперь кажется - нет, ничего она не понимала.
Ни учебы, ни семьи. Но раньше думалось - как много дел, как разнообразна жизнь, дети, их друзья и подруги, школа... А Ник с этого года студент, и его толком и не видно целыми днями. Ирма... Несколько лет, выйдет замуж и она. И что останется ей самой?
Хорошо, сказала она сама себе. Останется кот, будет новая толстая тетрадь. А у Ирмы и Ника появятся семьи, дети, и она станет приглашать их к себе в гости. И все, в конце концов, будет прекрасно.
Вечером Ирма стояла у окна с куском мясного пирога. Ник позвонил, сказал, что придет к восьми, но они не выдержали и сели ужинать чуть раньше. Сладкий пирог, впрочем, Селина резать не стала, сказала, что надо оставить хоть что-то для торжественного отмечания. Вот и ждали Ника - это же его праздник, конец сессии. Вот и он. Рюкзачок за спиной, снежинки на шапке, на темных волосах челки. Прошел мимо катка, не выдержал, разбежался и проехал, размахивая руками. Ловок!
Ирма заметила, что у соседнего подъезда стоит Ханна. Тоже смотрит на Ника, как он хорош в золотом свете фонаря, под пушистым медленным
В дверях повернулся ключ, послышался голос Ника, стук каблуков - он сбивал налипший снег. Селина спросила, выглянув с кухни:
– Ну, как поживает Августин? Ты голодный? Хочешь чай и мясной пирог?
Она, пытаясь делать несколько дел сразу - ставить чайник на огонь, мешать в кастрюле что-то очень вкусно пахнущее, ставить оставшуюся от их с Ирмой ужина посуду в таз с горячей водой. Ирма выглянула из комнаты и помахала Нику, тот обнял ее и поцеловал в макушку.
– Не очень голодный, я поел. Но чай с пирогом буду. А Августин - отлично, - рассказывал Ник.
– Мы с ним немного отметили конец моей сессии, поговорили о том, о сем. Он читает сейчас Стефана Тарносского. Ну, знаешь, о монастырской жизни, о том, что это - как второе рождение для человека.
– Да?
– спросила Селина. Она наливала ему чай, на тарелке перед Ником лежал щедрый кусок пирога, пахнущего сладковатым тестом и мясом с приправами. Едва налила чай, пришлось кидаться к супу: тот решительно лез из кастрюли, сбрасывая крышку. И сползший с батареи кот потребовал свою долю в наступившем пиршестве.
– Но это - допустим. Ух, как вкусно!
– Мне приятно слышать, я над ним долго колдовала.
– А еще он полагает, что самый верный путь самосовершенствования - молчание, молитвы и уединение. Ну, он был отшельником, если ты знаешь. Любопытная идея, но я не согласен.
Селина внимательно слушала рассуждения Ника, стоя вполоборота, то наливая мыльную воду в таз с посудой, то поглядывая на кастрюлю и на вновь закипающий чайник.
– Тебе подлить чайку?
– Да-да, так вот...
Ирма тоже пришла послушать про отшельников и потянулась к пирогу. Селина поставила перед ней чашку.
Потом огорченно вздохнула, оглядела кухонный пол и взяла метлу.
– Ну откуда столько пыли, просто не понимаю. Уголь или сажа... Как будто не подметала неделю.
– А ты не подметала неделю?
– заинтересовался Ник.
– Да нет, вот только после обеда. И что с этим поделать, даже не знаю.
Ирма задумалась, так и застыла с надкушенным куском пирога.
– Можно наш вентилятор, который от жары, поставить на пол. Он будет сдувать всю пыль в один угол. А оттуда уже проще выметать.
Ник тоже поразмыслил немного.
– Я думаю, это пустяки, о которых не надо слишком много хлопотать. Жить нам пыль не мешает и думать о важном - тоже. Подметать время от времени, а если наберется пыль, то относиться к этому философски.
– Вот видишь, целых два предложения!
– сказала Ирма радостно.
– Какое тебе больше нравится?
Селина засмеялась.
– Ты чего?
– спросила Ирма.
– Я надеялась, что вы предложите мести полы по очереди. Но, видимо, этот логический ход для вас оказался сложен!
– А-а...
– переглянулись младшие брат с сестрой.
Но вот несколько быстрых и ловких движений - и уже нет ни мусора, ни метлы, а старшая сестра наливает себе чай и и садится за стол.
Тетушка написала графу Цвиковскому, приглашая его семейство погостить день-другой. Конечно, никаких намеков на будущую свадьбу не не было и быть не могло, но смысл приглашения был очевиден. Ответ получили тем же вечером. Граф писал, что жена и второй сын, Петер, будут рады принять приглашение, он же пока, увы, слишком занят. Но будет счастлив принять госпожу Виельгурскую... и так далее...