Медный страж

Прозоров Александр Дмитриевич

Будута глянул на купца, на ведуна, осторожно пошел в сторону.

— Ты куда? — цыкнул на него Олег.

— Винца выпью напоследок… Дабы тонуть не так страшно было.

Моряки, прислушивавшиеся к разговору, захохотали. Любовод тоже ухмыльнулся, опустил голову, потер нос:

— Вот засранец. Все едино тонуть — так чего продукт-то переводишь? А знаешь, ведун, давай его здесь оставим? Воды вдосталь, рыбы наловит. А на обратном пути подберем… Коли до зимы воротимся…

— Лучше сразу утопите! — взмолился холоп. — Чего голодом и холодом зазря

томить-то? Я быстро, рыбку сейчас скушаю, да и топите. Чего уж, коли так поворотилось? Я вина глотну маненько? Горло совсем пересохло.

— Из реки пей, не на море! — рыкнул Любовод, однако остановить Будуту не успел. Тот зачерпнул ковш меда и быстро высосал, заглатывая большими глотками.

Моряки опять захохотали.

— Топить княжьего холопа не жалко, но коли до сыска дойдет, за убыток виру насчитать могут. Нехорошо, — смилостивился Любовод. — Однако же и кормить его на свой кошт я не намерен. Либо тут оставим, либо пусть не в веревках отдыхает, а наравне со всеми работает.

— Я буду! — радостно завопил Будута. — Я такой — как возьмусь, так честно усе делаю! Слава Любоводу-купцу!

И он тут же осушил еще ковш — новгородец только брови успел поднять от удивления.

— Ты же видишь, он беглый, — предупредил Олег. — А ну опять утечет али случится что?

— Ксандр, к себе на борт беглого забери, — усмехнулся Любовод. — Пусть ведун Олег за ним приглядывает, коли уж о княжьем добре так печется. Все слышали? — оглянулся он. — По нужде холопа княжьего на кошт принимаем, дабы опосля хозяину в целости вернуть! Коли сыск на кого наткнется по возвращении, о том не забудьте… А случится с ним что — тут уж вина не наша будет. Ветра в море сильные, волны высокие. На все воля богов. Отойди от бочки! Можешь больше не бояться, не утопим.

— Я тебя, купец, отныне, как отца родного, слушать стану, преданным рабом буду… Интересно, запеклась ужо рыбка-то?

— Гляньте, какая лялька у нового хозяина. Мы тут маемся с затасканными невольницами, а у него еще нерастянутая есть.

Олег как-то и не понял, что говорят именно о нем и Урсуле. Лишь когда девочка прижалась к его плечу, Середин обратил внимание все на того же неугомонного безволосого моряка.

— Надо бы по справедливости на круг ее поставить, а, мужики? На одной ладье плывем — стало быть, все у нас поровну.

— Да ты перегрелся, милок, — поджал губу ведун. — Прыгни-ка в воду, охладись.

— Красива, сказываю, девка, — осклабился безволосый. — Прямо зависть берет.

— Ты меня плохо слышал? — Олег вытянул в его сторону руку, дрогнул пальцами.

— Э, ты чего, колдун? — попятился безволосый. — Ты чего? Пошутил я, пошутил малехо…

— А я нет, — сообщил Середин, не сводя с него указательного пальца. — Остынь.

— И е-е-ех! — мотнул головой безволосый, разбежался и, поджав ноги, с воем сиганул через камыши.

— Вижу, с командой ты язык общий нашел, — кивнул Любовод. — Стало быть, за Детку можно не беспокоиться. Тогда и в море идти не страшно.

Коли раскидает нас, не пропадете. Да, упредить хотел. Ежели действительно раскидает, то на реке этой встретимся, верстах в двух выше устья. В непогоду лучше подальше от моря быть. А коли и там проток много, то костер сырой жгите. Да сами посматривайте, чтобы наш углядеть. Коршунову сильно не доверяй, он те места еще хуже тебя знает. Ежели решишь, что становиться али уходить надобно, то требуй, чтоб сполнял. И дозоры выстави обязательно! Мало ли чего там, со степняками. В низовье всегда в море от них уйти можно. В общем, при любом сомнении вперед двигайся, и я так же стану. Иначе далеко пройти не получится.

— Так и сделаю, не беспокойся, — кивнул Олег.

— Да будут боги милостивы к путникам и ищущим, ведун. — Любовод отлил глоток вина в пользу богов, а остальное торопливо допил. — Как там моя Зорислава? Может, не стоило никуда ходить в этом сезоне? Там ужо сваты, небось, на пороге. По осени могли бы свадьбу сыграть. Я бы ее в свой дом привел, в объятиях сжал крепко-крепко. Моя бы она тогда стала, точно моя.

— Может, успеем вернуться до осени-то?

— Ох, ведун, хорошо тебе. Все твое всегда с тобой. Мое сердечко в Угличе, а ты свою радость вон, с собой увез.

Урсула от таких слов расцвела, вскочила и побежала к огню выковыривать глину с запекшейся рыбой, вернулась, упала на ковер на колени, протянула усыпанные пеплом комки:

— Угощайся, господин.

— Двадцать гривен! — покачал головой Любовод. — От двадцати гривен отказаться! Любому понятно, сердце тут откушено изрядно. Любовь коварна. Иной раз рабыня краше княгини кажется.

Купец задумчиво покрутил в руке баклажку, махнул рукой, пошел к бочонку и зачерпнул себе кошт простого вареного меда. Видать, хотел залить им сердечную рану.

Белорыбица, приготовленная даже таким немудреным способом, оказалась необычайно вкусна. Ароматна, рассыпчата, сочна и жирна одновременно. Уписав свои небольшие кусочки, Олег отправил невольницу отрезать пару ломтей поболее, потом еще раз. Перед вечерней зарей они раскололи последние куски — размерами с футбольный мяч — и истребили полностью, опьянев от сытости не хуже, чем от вина. Впрочем, навеселе были все вокруг — и Олег, как ни хотелось ему поспать на свежем воздухе, поднялся:

— Айда в каюту. Не стоит искушать ближних своих. Они могут оказаться слишком слабы.

Минутой спустя они вошли в капитанскую каморку и… Обнаружили там на постели развалившегося Бутуту.

— У тебя тут уютно, боярин, — похвалил он, хлопая ладонью по медвежьей шкуре. — Знакомая штучка. Раз уж я при тебе оказался, боярин, будь уверен…

— У вас тут, что, солнечный удар у всех случился? — изумился Олег.

— Любовод ведь к тебе меня приставил, бо… Бо…

Не дав холопу договорить, ведун прихватил его за шиворот, выволок наружу и сильным пинком отправил за борт. Постучал рукой об руку и удовлетворенно кивнул: