Медовая ловушка
Шрифт:
Стоявший в коридоре надзиратель уже пришел в себя, он успел включить сигнал тревоги и обезоружить одну из нападавших. Но Рольник схватил другого надзирателя и под дулом пистолета потащил его к воротам. Женщины бросились за ним.
Дежурный не хотел открывать им дверь, но все-таки ему пришлось это сделать после того, как Рольник прострелил ему ногу. Одного-единственного выстрела хватило, чтобы лишить надзирателей желания сопротивляться. Раненый дежурный рухнул с воплем и стал кататься по полу, а Рольник и его освободительницы беспрепятственно вышли из тюрьмы, сели в машину и
Надзиратели попытались связаться с полицейским патрулем, который находился, как выяснилось впоследствии, всего-навсего на соседней улице, но из-за плохой радиосвязи у них ничего не вышло.
Начальнику городской полиции и начальнику тюрьмы пришлось подать в отставку, после чего исчезнувших преступников стали искать с утроенной энергией.
Полицейским удалось найти машину, на которой бежали Рольник и его освободительницы, и квартиру, где они провели первую ночь. Больше у следствия успехов не было. Рольник и его женщины словно в воду канули. Правительство выразило неудовольствие всем, кто занимался розыском, в том числе руководителю Федерального ведомства по охране конституции Вилли Кайзеру. Он обещал накрыть террористическое подполье, но не выполнил своего обещания.
Полиция сумела только арестовать девушку, которая наняла для террористов машину и квартиру. Она отказалась давать показания, иных преступлений за ней не числилось. Тем не менее скромная, коротко стриженная девушка, с большими серыми глазами, по имени Петра Вагнер получила пять лет тюрьмы за соучастие в организации побега террориста Дитера Рольника.
Петра была студенткой и готовилась стать воспитателем в приюте для неполноценных детей. В свободное время она ухаживала за тяжелыми больными в хирургическом отделении городской больницы. Это вызывало симпатию, и общественность осталась недовольна жестким приговором милосердной студентке.
В тюрьме Петра изобрела свою стратегию выживания, сохраняя подвижность тела и ума. Подолгу занималась йогой. Писала длинные письма друзьям и нравоучительные сказки для маленького брата, который учился в третьем классе.
Она любила сосать палец в качестве успокаивающего средства, предпочитая это курению.
У неё в камере была электрическая розетка. Ей разрешили купить маленький телевизор и кипятильник, то есть она могла в любое время выпить чаю или кофе. Еще в камере была настольная лампа и вделанный в стену радиоприемник с четырьмя программами.
Зато её камера прослушивалась. Правда, по правилам, в этот момент в самой камере должна была загораться лампочка. Этот же прибор позволял связываться с надзирателями. Однажды лампочка загорелась ночью, и неприятный голос проквакал из динамика: «Что вам нужно?» Петра послала его к черту. Оказалось, аппарат сработал из-за сырости.
Петра часто думала о том, что она позволила поймать себя исключительно по собственной глупости. Она поклялась, что во второй раз её не возьмут.
Этот неказистый парень даже не забыл преподнести ей букетик ландышей. Он стоял с цветами в передней и, едва она вошла, вручил ей цветы и мгновенно прильнул к её губам.
Она прижалась к нему всем телом и поняла, что он уже готов. Он стянул с неё легкий плащ и
Этого она ещё не испытывала. Она и не подозревала, что языком можно выделывать нечто подобное. Она почувствовала слабость в коленях, голова у неё начала кружиться. Только одна мысль преследовала ее: сколько же времени в жизни потеряно впустую!
Он поднялся с колен и заодно стащил с неё платье. Расстегнул брюки, и она увидела, что скрывалось у него в трусах. Это тоже было много больше виденного доселе.
Она не могла глаз отвести от этой штуки, которая казалась ей самой замечательной игрушкой, которую только можно придумать. Она схватила эту игрушку обеими руками и поняла, что сравнение было неправильным. Это была не игрушка, это был настоящий зверь, горячий, импульсивный и требовательный.
Она думала, что ни за что не сумеет вместить такое чудовище. Когда он вошел в нее, она вскрикнула от боли, показалось, что её пронзило огненное копье. Но боль незаметно сменилась чудесным чувством удовлетворения.
— Еще, еще! Сильнее! Сделай мне больно! — кричала она, не слыша своих слов.
«Только бы это не закончилось», — думала она.
Он был неутомим. Одна сладкая волна сменялась другой. Пот капал с его лица ей на грудь. Она хотела вытереть ему пот, но у неё не было сил даже поднять руку.
Когда зверь устал и вывалился из нее, она неловко переползла к его ногам. Она впервые трогала губами и языком то, что представляло собой мужскую сущность. Она старательно облизала засыпающего зверя, оставшиеся на нем теплые капельки были странного солоноватого вкуса. Он благодарно погладил её по голове. Инстинктивно она сделала то, что больше всего нравится мужчинам после акта любви.
Полковник Федоровский, не отрываясь, смотрел на небольшой экран. Сидевший рядом с ним техник, молоденький лейтенант с редкими рыжими усиками, открыв рот, наблюдал за происходящим. Его лицо кривилось в похотливо-завистливой улыбке.
Лейтенант второй год служил в управлении оперативно-технического обеспечения. Он получал большую зарплату с доплатой за секретность и квартальные премии, но всю смену сидел в комнате с глухо занавешенными окнами, возился с фототехникой и жизни не видел.
— Ни фига себе! — не переставал восхищаться он. — Ты видел, видел, как он ей засадил? Ну мужик, ну дает! Повезло же парню. Была бы у меня такая штука, разве бы я здесь сидел!
Хладнокровный Федоровский одернул его:
— Не забывай снимать!
Техник отмахнулся:
— Да уж вторую пленку отщелкал.
Новое оборудование, созданное восточными немцами в сотрудничестве с Центральным научно-исследовательским институтом специальной техники КГБ, работало прекрасно. Тайно размещенные в конспиративной квартире этажом ниже магнитофоны записывали даже то, что говорилось шепотом. А специальная аппаратура позволяла ещё и наблюдать, что происходит в квартире, и фотографировать находящихся там людей.