Медовый месяц
Шрифт:
— Честно говоря, не очень, — призналась я. — Значит, ты отказываешь Паше в праве быть победителем и настоящим мужчиной? — в моем голосе звучала обида, хотя я и старалась перевести все в шутку и не воспринимать всерьез ее слова.
— Пока еще он мальчик, парень. Может, со временем, когда повзрослеет и станет мужчиной, а пока еще рано. Но никогда он не будет похож на своего отца.
— И слава богу! — облегченно вздохнула я. — Я вовсе не хотела бы, чтобы он был похож на своего отца. Александр Владимирович далеко не мой идеал мужчины, и быть на месте его жены я бы точно не хотела.
— Почему же?
— По многим причинам. Основную ты сама назвала. Никто не знает
— А жить с тем, чье настроение и мысли ты всегда точно знаешь, не скучно?
— Скучно, — согласилась я. — Но Пашка не такой. Многие черты и особенности его характера я до сих пор открываю, о которых и не подозревала раньше. — Я вспомнила его откровения о том, как сильно он переживал нашу первую неудачу в сексе. Вот уж чего я не могла себе вообразить! — Нужна золотая середина во всем, — подытожила я. — И Паша меня в этом смысле устраивает, как, впрочем, и во всех других.
— Ну и слава богу, я рада за вас, — как мне показалось, вполне искренне ответила Эля. — Пашка в самом деле отличный парень, да и ты мне симпатична. Пусть все у вас будет хорошо.
— Спасибо.
Мы помолчали. А потом вдруг Эля, глядя на серебристую гладь воды, сказала:
— Помню один случай, это было незадолго до Пашиного отъезда в Москву для поступления в университет. Мы впятером, я, мой папаша и Пашка с родителями, отдыхали на этой самой реке. Шашлыки жарили, музыку слушали. И наши мужчины решили поплавать наперегонки. Мой отец быстро вышел из строя, был слегка раздосадован, но вполне нормально к этому отнесся, пошутил что-то насчет лишних килограммов, о том, что надо уступать дорогу молодым, и т. д. Пашка же продолжил соревнования со своим отцом. Причем соревновались они не на скорость, а на «измор», то есть переплывали реку туда и обратно и выясняли, кто из них первым выдохнется.
— И кто же сдался первым? — спросила я, ощущая странное волнение.
— Паша сдался первым. Еле живой выполз на берег и без сил растянулся на песке.
— А его отец?
— А его отец еще несколько раз переплыл реку туда и обратно, вышел на берег, ровно дыша, и совершенно спокойно начал отжиматься.
— Но он же старше — и тренированнее! — воскликнула я. — А Пашка был еще совсем мальчишкой.
— Вот именно, он был моложе, и поэтому должен был победить. Именно об этом он мне говорил потом с горечью и обидой, когда я пыталась его утешить примерно теми же словами. Но он был ужасно расстроен. Считал себя посрамленным. Даже шашлыки есть отказался, ушел от нас и долго бродил один по берегу.
Я задумалась:
— Вообще-то его папочка мог бы и уступить сыну, зная, как для того важна эта победа. К тому же перед поступлением в университет, это могло подорвать его веру в себя.
— Ну ты даешь! — воскликнула Эля и так звонко хлопнула себя по ляжке, что я даже вздрогнула. — Ты просто ясновидящая! Именно так сказала Саше его супруга. Мол, мог бы и уступить мальчику, он, бедный, так расстроился, давай предложи ему еще разочек попробовать — и уступи.
— А он?
— Он. — Эля усмехнулась и почесала ногу. — Он так зыркнул на нее, что даже у меня мороз пошел по коже, и сказал так надменно и резко. — И Эля, вполне похоже копируя его тон, произнесла: — «Неужели ты настолько не уважаешь своего сына, что предлагаешь мне такую сделку? И потом, он не мальчик, он мужчина и должен уметь достойно проигрывать».
— Да уж… — я переваривала информацию. А Эля в это время чертила что-то веткой на песке, какие-то знаки.
— А как мужчина он тебе
— О господи, что тебя так волнуют половые вопросы? — я рассмеялась, стараясь выглядеть естественной, но неизвестно почему мое сердце вдруг забилось быстрее, судорожно отбивая удары.
— Я вообще озабоченная. И все-таки ты мне не ответила, он тебе нравится как мужчина? — Она старательно подчеркнула слово «мужчина» и в упор посмотрела на меня.
— Не знаю, — я невольно отвела глаза. — Я не думала об этом.
— Не может быть!
— Почему же, я не рассматривала его в качестве мужчины. Для меня он отец моего мужа, мой свекор, и все, — твердо ответила я, а сама неожиданно представила, вернее, даже не представила, а почувствовала его сильные руки на своем теле, прикосновение моей ладони к его влажной гладкой коже, его губы, белую полоску зубов, его взгляд, голубой лед его глаз, слегка подтаявший под жарким летним солнцем…
— Если это все так, то почему ты так покраснела, подруга? — ехидно спросила Эля, глядя на меня внимательными черными глазами.
— Я?! — мое удивление прозвучало фальшиво, и я это почувствовала, приложила ладони к щекам — они горели так, словно у меня была высокая температура. — Мне просто жарко. Должно быть, перегрелась сегодня на солнце. — Я и сама хотела бы верить в это. Но только почему-то получалось плохо.
— Смотри, будь с ним осторожнее, — предупредила меня Эля, — сама не заметишь, как растворишься в нем без остатка, и он поглотит тебя, как океан поглощает маленькую речку, вбирает ее в себя, и они сливаются в единое целое. Сначала сладостно, хотя и немного страшно, так что дух захватывает, как на американских горках. Потом голова начинает кружиться, и ты хочешь слезть с карусели, но уже не можешь этого сделать. И так, почти теряя сознание, все кружишься и кружишься, не веря, что летишь в пропасть, откуда уже нет спасения… — Она замолчала. Ее красивое детское личико вдруг показалось мне старше и мудрее, на гладком лбу пролегла морщина, яркие губы сжались в одну линию. Мне стало не по себе.
— О чем ты? Я не понимаю. Я и в самом деле не понимала. Или не хотела понимать? Боялась? Страх, страх заглянуть в собственную душу, в ее глубинные тайники…
— Все ты понимаешь, — резко и с неожиданной злостью бросила она. — А если сейчас не понимаешь, то потом поймешь. Только смотри, как бы поздно не было.
И она быстрым нервным шагом пошла к реке, почти побежала. Я же осталась стоять, растерянная и обескураженная. Странная девочка, более чем странная. Непросто с такой дружить. Неудивительно, что у нее нет подруги. Не всякий выдержит ее характер и эти неожиданные смены настроения. Мне расхотелось оставаться на пикник, и я придумывала, как бы поделикатнее сказать, когда Пашка вернется, что я плохо себя чувствую и хочу домой. Но Эля неожиданно отвернулась от воды, на которую довольно долго смотрела не двигаясь, и подошла ко мне с покаянным видом, потом виновато сказала:
— Извини, я сегодня не в своей тарелке. Психую по пустякам. Мир? — Она протянула мне маленькую смуглую ладошку, которую я с удовольствием пожала.
— Ты думаешь, я странная, да? — тут же спросила она. — Избалованная, наглая, неуравновешенная дурочка?
— Вовсе нет, — поспешила я заверить ее. — Мне кажется, что ты еще совсем юная девушка, которой очень хочется казаться взрослой опытной женщиной, но все равно…
— Черт возьми, почему ты это сказала? — Она так резко выдернула свою руку из моей руки и обожгла меня таким гневным взглядом, что я даже невольно испуганно отшатнулась от нее. — Почему ты произнесла именно эту фразу?