Медсестра из Райминстера

Феррари Иви

В конце недели Пиннок неожиданно выздоровела и вернулась на дежурство. Я гадала, знает ли она о том, что загорелый мужчина собирался покинуть Райминстер как раз в это время.

В субботу меня послали в мужское хирургическое отделение. Я получила задание приготовить постель для нового пациента и едва успела все закончить, как его привезли. Первые несколько минут я была занята, укрывая его одеялом.

Затем вгляделась в его бледное лицо и внутренне охнула. Ошибки быть не могло — это был тот самый человек, который расспрашивал

меня о Пиннок.

Старшая сиделка не дала мне времени обдумать эту новость. У пациента была повреждена нога, и она послала меня за люлькой и капельницей.

Пациент был в глубоком шоке, но рана на ноге была не очень серьезной. Я узнала его имя — Эндрю Брэнт.

Когда он открыл глаза, я подумала, что он меня тоже узнал.

— У меня перелом, не так ли? Тяжелый? — спросил он слабым голосом.

— Нет, не тяжелый. С вами все будет в порядке. Доктор сейчас придет.

— Забавно, — пробормотал он, снова закрывая глаза. — Только я подумал, что навсегда покидаю Райминстер…

За ширмами появилась Пиннок:

— Старшая сиделка здесь…

Заметив Эндрю Брэнта, она умолкла на полуслове. На ее лице явственно отразилось смятение. Несколько секунд она стояла, не двигаясь с места, и смотрела на него как завороженная, затем отвернулась, вышла, и я услышала что-то вроде приглушенного всхлипывания.

Вскоре вернулась старшая сиделка.

— Доктор Коллендер уже идет. А с вашей бесценной Пиннок сейчас на кухне случился обморок. Почему бы ей не подлечиться и не подождать, пока она не будет в состоянии работать! — проворчала она.

Мне оставалось только теряться в догадках, почему вид пациента оказал на Пиннок такое удручающее действие.

Доктор Коллендер пришел, чтобы осмотреть его. Он кивнул мне, затем обернулся к пациенту:

— Не волнуйтесь, пожалуйста. Я только взгляну, что с вами случилось. Перелом, я полагаю?

Он приступил к осмотру. Большая часть переломов, не опасных самих по себе, осложнялась сепсисом. Обычно для удаления собиравшейся жидкости применялась термическая обработка поврежденного участка тела. Но в данном случае у пациента было слишком много свежих рваных ран в области перелома, на которые нужно было наложить швы и сделать перевязку. Я снова укрыла пациента одеялами. Он повернулся к доктору Коллендеру и сказал:

— Я сам доктор. В миссии в Малайзии. Я как раз собирался домой.

В эту минуту старшая сиделка позвала меня к другому пациенту, и мне больше ничего не удалось услышать. Но когда доктор Коллендер вышел наконец из-за ширм, я, к своему удивлению, увидела, что его лицо пылало от гнева.

Он остановил меня в коридоре:

— Скажите, сестра Пиннок дежурит сегодня вечером?

Я помедлила с ответом:

— Она была сегодня на дежурстве, но с ней случился обморок. Старшая сиделка сказала мне, что она все еще больна и ее опять отослали в постель.

— Больна? — переспросил он. — Да

что вы говорите!

В его тоне слышалось презрение. Он был так поглощен своими мыслями, что я не знала, уйти мне или подождать еще немного. В конце концов он сообразил, что я все еще здесь.

— Судьба — странная штука, сестра Kapp, — сказал он.

— Несомненно, это так, — ответила я прохладно.

— Рано или поздно она настигает всех нас, — продолжил он. — Знает ли сестра Пиннок, что к нам поступил доктор Брэнт?

— Она видела его как раз перед тем, как с ней случился обморок.

— Охотно верю. — Он жестко посмотрел на меня. — Надеюсь, что у вас нет темных тайн в прошлом, сестра Kapp?

Я покачала головой, внутренне закипая. Услышать такое от него было уже слишком.

— Вам повезло! Послушайтесь моего совета — не заводите их и в будущем. Идите своей дорогой прямо! — Его глаза смотрели умоляюще, так, словно он хотел объяснить что-то, но не мог.

У меня не было времени на то, чтобы обдумать его слова. Старшая сиделка непрерывно гоняла меня с поручениями на протяжении всего дежурства.

В этот вечер я пошла в городскую библиотеку, чтобы выбрать себе книгу.

Когда я в сумерках вышла оттуда, я опять встретила доктора Коллендера. Мое сердце, как обычно, тревожно забилось. Он остановился:

— Привет! Возвращаетесь к себе? Если вы согласитесь подождать немного в машине, я вас подброшу. Около пяти минут?!

Это был скорее приказ, чем просьба. Я все еще была обижена на него, но, движимая любопытством, все же села к нему в машину на переднее сиденье и стала ждать. Пара перчаток лежала на щитке приборов. Я протянула руку и дотронулась до них. В воздухе висел запах только что выкуренной им сигареты. На мгновение я закрыла глаза, переполненная волнующим ощущением его непосредственного физического присутствия.

— Что, успели заснуть? — донесся до меня его голос.

— Просто задремала, — сказала я, смутившись.

— Вы выглядите усталой.

Он кинул пару книг на заднее сиденье, сел за руль и предложил мне сигарету.

— Здесь прекрасное место для парковки, — сказал он. — Не возражаете, если мы постоим здесь еще немного? Я хочу с вами поговорить.

Мое сердце снова гулко забилось под габардиновым форменным пальто. Может быть, он собирается рассказать мне о тайне, покрывавшей его жизнь?

В следующий момент я поняла, что ошиблась.

— Насчет сестры Пиннок, — сказал он. — Это довольно долгая история.

Он закурил.

— Я думаю, вы слышали, как Брэнт сказал, что он доктор-миссионер из Малайзии. Но когда-то у него была практика в Кеттлсхэме, это в двадцати милях отсюда. — Он сделал многозначительную паузу. — Кроме того, это родной город сестры Пиннок. Однажды ей довелось быть его пациенткой. Но тогда ее имя было миссис Уилсон.

Значит, моя догадка была верна!