Медуза

Бёртон Джесси

– Серифос?

– Обычный город. Рынки, дворцы. Несколько полей, после них – море.

– Какие дворцы?

– Ну, ты знаешь… дворцы.

Я не знала. Естественно, не знала. Я жила в пещере.

– Я не так много повидала дворцов в свое время, – ответила я.

– Что ж, это лучше, чем мотаться в деревянном сундуке.

Похоже, Персей не хотел говорить о серифосской главе своей жизни, но я была полна решимости вытянуть из него эту информацию. Затем я услышала звук хлопающих крыльев моих сестер.

– Что

это за шум? – поинтересовался он.

– Послушай меня, – начала я, – надвигается буря. Персей, тебе нужно пойти в свою пещеру.

– Но…

– Персей, ты доверяешь мне?

– Да, – сказал он почти удивленно.

Я обняла себя, мои змеи колыхались в такт моему счастью.

– Тогда иди и возьми с собой Орадо.

Персей вовремя спрятался. Через несколько минут из-за пурпурного моря показались мои сестры – их крылья выглядели великолепно в сумерках.

– Привет, дорогая, – произнесла Стено, аккуратно приземляясь и складывая крылья между лопатками. – Я принесла тебе осьминога.

Она отрезала восемь щупалец, прежде чем сложить их в прохладный угол пещеры. Не услышав моего ответа, она посмотрела на меня с беспокойством.

– Как дела?

– Ничего особенного. Все нормально.

Эвриала направилась ко мне, уперев руки в бока. Она посмотрела на моих змей – Эхо, казалось, пребывала в состоянии блаженства.

– Ты выглядишь по-другому, Мед, – сказала моя сестра, – как будто изменилась.

Я закатила глаза.

– Думаю, я и так достаточно изменилась!

– Нужна горгона, чтобы знать это, – ответила Эв-риала.

– Не произноси это слово, – бросив предостерегающий взгляд на сестру, сказала Стено.

– Это не ругательство, – продолжила Эвриала. – Что же сегодня произошло? – настаивала она.

– Ой, у меня все нормально, – ответила я.

Конечно, мои сестры были правы. Я изменилась, но на этот раз, к счастью, перемену нельзя было увидеть глазами. Я думала о Персее. Разговаривать с ним было так легко. Он стал моей тайной. Прежде я ничего не скрывала от сестер: они сделали все возможное, чтобы защитить меня, когда жизнь свернула не туда.

На самом деле мне не нравилось иметь секреты от сестер. Как будто между нами появилась трещина. Трещина толщиной с волос, но все-таки: Стено и Эвриала с одной стороны, я, одна, – с другой.

Был ли Персей обычным путешественником, пойманным не тем ветром и выброшенным на этот остров? Или он попал сюда по другим причинам? Одинокий солдат, готовый разрушить нашу империю из трех человек. Сын Зевса, оставался ли он тем теплым мальчиком после захода солнца?

Я подумала о его мече, брошенном на палубе и спрятанном в тени бухты. Предстояло еще столько

открыть, а я, возможно, ничего не узнаю из этого. Несколько часов, проведенных вместе, пускай и по разные стороны гигантской скалы, были похожи на открытие книги, полной сильных слов, и я не думала, что мне доведется услышать подобные слова, но они написаны словно только для меня.

Я знала, что не смогу закрыть эту книгу. Мне удалось сохранить безмятежный вид, пока мы с сестрами сидели у костра и ели осьминога, а Аргентус время от времени скулил. Иногда он поднимал голову в сторону убежища Персея.

– Что не так с собакой? – спросила Стено.

– Старость, – ответила я, – думает, что видит призраков.

Но призраком для меня была любовь. До этого дня я могла пройти мимо нее, даже не заметив. Пока мои сестры стояли у догорающего костра, я закрыла глаза и позволила углям танцевать по внутренней стороне моих век. Я раздумывала, каково это, когда мальчик восхищается не твоей внешностью, а тем, кто ты есть. Твоими мыслями, твоими действиями, твоими мечтами. Неужели такое чудо когда-нибудь станет моим наследством?

Знать, что меня ценили, обожали и прославляли. Позволить себе сиять, чувствовать себя совершенной в величественном зеркале чужого взгляда – могла ли когда-нибудь подобная жизнь стать моей? Возможно, Персей способен ответить на этот вопрос.

«Пожалуйста, – умоляла я богов и особенно одну богиню. – Ты так много сделала, чтобы наказать меня. Афина, пожалуйста, дай мне этот кусочек луны».

Я ждала. Но Афина не ответила.

Глава 5

Ночью мне приснилась Афина – богиня, изменившая все.

Даже во сне мое тело чувствовало боль, которую она мне причинила, хотя прошло уже четыре года. Боль пронзила подошвы ног и икры, затем по позвоночнику направилась вверх, вызвав циклон в кишках и легких. Лед и пламень – это была Афина, схватившая мое сердце, прострелившая мое горло, прошедшая по моим рукам и заморозившая мои пальцы.

Кажется, я пыталась проснуться, но оказалась в ловушке кошмара. Я слышала крики своих сестер, чувствовала неприятное ощущение силы, бурлящей в моей крови, – волна за волной, словно расплавленный металл. Будучи девочкой, я никогда не чувствовала себя таким образом – как будто мои ноги могли брыкаться сильнее, чем ноги бога; как если бы мои уста изливали такие ослепляющие истины, что никто не смог бы остаться прежним, если бы услышал их.

И все же я была чудовищем. Являлась ли я им? Что было чудовищного во мне? Совершенное Афиной – наказание или награда?

Конец ознакомительного фрагмента.