Медведь и Дракон
Шрифт:
– Русский?
Майор кивнул:
– Да, сэр. Мы тоже скопировали этот дизайн.
– Сколько времени им потребуется?
– При той скорости, с какой они работают? Примерно час, может быть, чуть больше.
– Вернёмся к бою, – приказал генерал.
– Сержант, обратно к хребту, – сказал офицер сержанту, который управлял полётом БПЛА. Через тридцать секунд на экране появилось изображение чего-то, напоминающего танк, погруженный в грунт, окружённый китайскими пехотинцами.
– Господи, там идёт настоящая битва, – произнёс Уоллас, лётчик-истребитель по профессии. Идея боя в грязи казалась ему такой же противоестественной, как анальный
– Они не смогут продержаться долго, – сказал майор. – Смотрите, китайские солдаты уже позади нескольких бункеров.
– И взгляни на всю эту артиллерию.
В общей сложности сотня тяжёлых полевых орудий обстреливала сейчас неподвижный взвод Команова. Это означало, что на каждый бункер был сконцентрирован огонь целой батареи. Несмотря на то что погруженный в грунт бетонный бункер был очень тяжёлым, он сотрясался от разрывов, воздух внутри наполнился цементной пылью, и Команову с его людьми было непросто следить за всеми целями.
– Это становится интересным, товарищ лейтенант, – заметил наводчик, посылая в цель пятнадцатый снаряд из главного орудия.
Команов находился в башне на своём командирском сиденье, оглядываясь вокруг и видя, к своему изумлению, что его бункер и все остальные бункеры его взвода не могут справиться с атакующими китайцами. Это было явление интеллектуального знания, совмещающегося наконец с тем, что его мозг уже давно понимал, как самый обыкновенный здравый смысл. Он действительно не был непобедимым внутри бункера.
Несмотря на своё мощное танковое орудие и два тяжёлых крупнокалиберных пулемёта, он был не в силах справиться со всеми этими насекомыми, жужжащими вокруг него. Это было равносильно борьбе с мухами с помощью молотка для колки льда. Он прикинул, что его экипаж своими руками убил или ранил примерно сотню нападающих – но не уничтожил ни единого танка. Где же эти танки, подбить которые ему так хотелось? Он мог хорошо справиться с этой работой. Но, чтобы избавиться от пехоты, ему требовался артиллерийский огонь поддержки, а также свои пешие солдаты. Без них он походил на большую скалу на берегу моря, прочную и нерушимую, но волны просто омывают её со всех сторон. Это и происходило сейчас, но затем Команов вспомнил, что волны изнашивают скалы и, в конце концов, опрокидывают их. Его война продолжалась три часа, даже меньше, и он был окружён со всех сторон. Если он хочет выжить, скоро наступит момент, когда придётся уходить.
Эта мысль привела его в ярость. Покинуть свой пост? Убежать с него? Однако затем он вспомнил, что получил приказ, позволяющий ему поступить таким образом, если и когда его пост станет непригодным для обороны. Он получил этот приказ с уверенной усмешкой. Убежать из неприступной мини-крепости? Какая чепуха. Но теперь он остался один. Каждый из его постов стал одиночкой.
И – башня зазвенела, словно колокол от прямого попадания тяжёлого снаряда, и затем…
– Проклятье! – завопил наводчик. – Проклятье! Мою пушку повредили!
Команов выглянул в одну из своих смотровых щелей и увидел… да, он увидел это.
Ствол орудия был обожжён и… действительно изогнут. Неужели такое возможно? Ствол танкового орудия является одной из самых прочных структур, изготовленных человеком, – но он слегка изогнут. Он больше не был стволом танкового орудия и превратился в неуклюжую стальную дубину. Он выстрелил тридцать четыре снаряда, но больше стрелять не будет. Из-за этого он не сможет подбить китайский танк. Команов
– Приготовить пост к уничтожению! – приказал он.
– Сейчас? – недоверчиво спросил наводчик.
– Сейчас! – приказал лейтенант. – Устанавливайте взрывные устройства!
Порядок взрыва бункера был отработан, и они не раз практиковались в этом. Заряжающий взял подрывной заряд и положил его между сложенными снарядами. Электрический провод был намотан на катушку, которую он стал разматывать. Наводчик не обратил на это внимания, повернул башню и дал очередь из спаренных пулемётов в приближающихся китайских солдат, затем быстро повернул башню в сторону тех, которые приняли его реакцию на приближающихся солдат за благоприятную возможность подобраться поближе. Команов спустился со своего сиденья в башне и оглянулся вокруг. Вот его постель и стол, за которым они обедали, туалет и душ. Этот бункер стал их домом, местом одновременно комфорта и работы, но теперь они вынуждены сдать его китайцам. Это было почти невероятно, но всё-таки неизбежно. В кино они остались бы в бункере и защищались до последнего патрона, но стоять насмерть гораздо удобнее для актёров, которые могут начать сниматься в новом фильме на следующей неделе.
– Пошли, сержант, – приказал он наводчику, который выпустил последнюю длинную очередь, спрыгнул вниз и направился к спасительному туннелю.
Команов пересчитал людей, которые проходили в туннель, затем направился следом за ними. Он вспомнил, что не сообщил о своём решении командиру полка, и заколебался. Нет, времени для этого не оставалось. Он свяжется с полковником по радио из БТР.
Туннель был настолько низким, что им приходилось бежать, заметно пригнувшись.
Но он был освещён, и впереди виднелась наружная дверь. Когда запасной наводчик открыл её, их приветствовал гораздо более громкий грохот разрывающихся снарядов.
– Вы сидели там достаточно долго! – рявкнул тридцатилетний сержант. – Заходите! – крикнул он, делая жест в сторону открытой дверцы своего БТР-60.
– Одну минуту. – Команов присоединил концы проводов к терминалам, затем спрятался на бетонный выступ, в который была вделана стальная дверца, и повернул рукоятку.
Подрывной заряд состоял из десяти килограммов тротила и вместе со сложенными снарядами породил такой взрыв, который вырвался из туннеля с рёвом, напоминающим конец мира. На дальнем конце холма тяжёлая башня так никогда и не достроенного танка «Иосиф Сталин» взлетела вверх, к радости китайских пехотинцев. На этом работа Команова была закончена. Он повернулся и последовал за своими людьми внутрь восьмиколесного бронетранспортёра. БТР стоял на бетонной площадке под бетонной крышей, покрытой травой, которая не давала возможности увидеть его. Теперь БТР помчался вниз по склону холма на север, к спасению.
– Уносят ноги, – сказал майору сержант, постукивая по экрану телевизора, получающего информацию в реальном времени с «Мерилин Монро». Эти парни только что взорвали свою танковую башню. Это уже третье укрепление, решившее выйти из боя.
– Меня удивляет, что они продержались так долго, – сказал генерал Уоллас. Неподвижно сидеть в укреплении на поле боя было идеей, совершенно чуждой для него. Он никогда не принимал участия в бою на скорости меньше четырехсот узлов, и он считал такую скорость равносильной неподвижному пребыванию на месте.