Медведь и Дракон
Шрифт:
– Готов спорить, что русские разочарованы, – сказал майор.
– Когда мы получим канал связи в Хабаровск?
– Ещё до ланча, сэр. Мы посылаем туда группу, которая покажет им, как пользоваться этим.
БТР во многих отношениях был самым лучшим вездеходом в мире. У него четыре ведущих оси, причём первые две пары поворачиваются при повороте руля водителя.
Резервист, сидящий за рулём, в мирной жизни был шофёром грузовика и, решил Команов, знает как управлять машиной. Он и его люди тряслись внутри бронетранспортёра, словно игральные
– Что вы чувствовали, пока ожидали нас? – спросил лейтенант сержанта, командовавшего бронетранспортёром.
– Мы молились, чтобы вы оказались трусом. Ещё бы, вокруг сыпались снаряды. Мы благодарили бога за того, кто построил гараж, в котором мы скрывались. По меньшей мере один снаряд взорвался прямо на крыше. Я едва не наложил в штаны, – признался резервист с забавной откровенностью. Они разговаривали друг с другом, выкрикивая слова, наклонившись друг к другу.
– Сколько нам ехать до штаба полка?
– Примерно десять минут. Сколько китайцев вы уничтожили?
– Думаю, около двухсот, – ответил Команов, щедро оценивая свои успехи. – Но ни разу не видели танка.
– Они сейчас строят, по-видимому, свои понтонные мосты. На это требуется время. Я видел множество таких мостов, когда служил в Восьмой гвардейской армии в Германии. Практически мы занимались только переправой через реки. Что ты можешь сказать мне о китайских солдатах?
– Они не трусы. Они атаковали нас под огнём, даже когда мы убивали их товарищей. Что случилось с нашей артиллерией?
– Её уничтожили. Артиллерийские позиции накрыли китайские ракеты, посыпались на них, подобно граду, товарищ лейтенант, – ответил сержант, делая жест обеими руками.
– А где наша поддержка?
– А кто мы, черт побери? – спросил в ответ сержант.
Все они были удивлены, когда БТР внезапно остановился.
– Что случилось?! – крикнул Команов водителю.
– Посмотри! – ответил сержант, указывая рукой.
Затем задние люки открылись, и в бронетранспортёр вскарабкались ещё десять солдат. Теперь он напоминал внутри банку с кильками.
– Товарищ лейтенант! – Это был сержант Иванов из бункера Пять Ноль.
– Что произошло с вами?
– Снаряд попал прямо в люк, – ответил сержант. Забинтованная голова подтверждала это. Он испытывал боль, но был рад, что снова двигается с поля боя. – Прямое попадание в носовую часть нашего БТРа. Водитель убит, а машина уничтожена.
– Я никогда не видел такого обстрела, даже во время учений в Германии и на Украине, – заметил водитель. – Как в кинофильмах о войне, но чувствуешь себя совсем по-другому, когда снаряды действительно рвутся вокруг.
– Да, – согласился Команов. Происходящее было пугающим, даже в бункере, но особенно здесь. Сержант закурил японскую сигарету и схватился рукой за ручку над головой, чтобы его не бросало из стороны в сторону. К счастью, сержант знал дорогу, да и обстрел китайской артиллерии начал стихать. Судя по всему, теперь они стреляли наугад, целясь в предметы, находящиеся
– …Началось, Джек, – сказал министр обороны Бретано. – Я хочу разрешить своим людям открыть огонь.
– Кому именно?
– Начнут истребители, которые уже находятся в театре военных действий. Мы подняли АВАКС, и он уже работает с русскими. Пока произошёл только один воздушный бой, небольшое столкновении китайских и русских истребителей. Кроме того, мы получаем информацию от беспилотных разведывательных самолётов. Я могу обеспечить тебя перекрёстным изображением, если хочешь.
– О'кей, дай мне посмотреть, – сказал Райан в трубку. – Что касается второго вопроса, разреши им взлетать, – добавил Джек. Он посмотрел на Робби.
– Джек, им платят за это, и поверь мне, они не будут возражать. Лётчики-истребители живут ради этого – до тех пор, пока не увидят, что происходит, хотя это случается редко. Они видят взорванный самолёт, а не бедного израненного лётчика внутри, пытающегося катапультироваться, пока не потерял сознание, – объяснил вице-президент. – Потом лётчик может немного подумать об этом. Я думал. Главным образом ты рисуешь на борту своего истребителя силуэт самолёта, указывающий на то, что ты сбил вражеский истребитель, и все мы хотим делать это.
– О'кей, парни, вступаем в бой, – сказал полковник Бронко Уинтерс собравшимся пилотам своей эскадрильи. Сам он сбил четыре истребителя над Саудовской Аравией в прошлом году, послав в ад этих бедных глупых простаков, летающих в истребителях страны, которая развязала биологическую войну против его нации. Ещё один, и он будет настоящим асом-истребителем, о чём он мечтал все эти годы, начиная с первого дня в Колорадо-Спрингс. Он летал на истребителе «Игл» F-15 на протяжении всей своей карьеры, хотя надеялся получить новый «Рэптор» F-22A через два или три года. Он налетал 4 тысячи 231 час в своём «Игле», знал все его особенности и не мог представить себе самолёт лучше его. Теперь он будет сбивать китайцев. Он не разбирался в политике и не особенно интересовался ею. Сейчас полковник находился на русской военной базе. Он никогда не ожидал, что может случиться такое, разве что увидит русских через прицел, но происходящее вполне устраивало его. На мгновение он подумал о том, что ему нравится китайская еда, особенно овощи, которые они готовили в соусе, но это были американские китайцы, а не коммунисты, и в этом заключалась разница.
Он находился в России чуть больше суток, достаточно долго, чтобы отвергнуть примерно двадцать предложений выпить по стаканчику водки. Русские лётчики были хорошими профессионалами, может быть, излишне полными энтузиазма, но дружески настроенными и с уважением отнеслись к нему, когда увидели четыре силуэта сбитых самолётов, нарисованных на бортовой панели его F-15 «Чарли», ведущего истребителя 390-й истребительной эскадрильи. Полковник выпрыгнул из русского джипа – здесь называли его как-то по-другому, но он не запомнил название – рядом со своим истребителем. Тут же стоял его старший механик.