Медведь
Шрифт:
Я проскальзываю мимо Михея. По дороге поднимаю свои трусики — нахожу их возле двери в ванную, куда он в порыве страсти их отшвырнул. Вспоминаю, как все начиналось… К щекам приливает кровь. Я вся пылаю. Вообще вся!
Сейчас бы головой в сугроб…
Горячая вода, как ни странно, снимает жжение. Я принимаю душ, чищу зубы зубной пастой без щетки, вешаю постиранные трусики на сушилку, заворачиваюсь в простыню и возвращаюсь в спальню. Михея не видно. Простыни свежие.
Я падаю на кровать. Закрываю глаза.
— Мой нежный котенок устал, — слышу сквозь сон.
Чувствую крепкие объятия. Медведь обхватывает меня сзади и прижимает к себе. Так приятно. Так уютно и спокойно. Пусть так будет всегда…
— Спи. Я не буду к тебе приставать. Сегодня.
Сегодня… А завтра?
Михей держит слово. Не пристает. Просто обнимает. И сопит медленно и равномерно. Спит? А я почему-то никак не могу уснуть. Ерзаю. Вроде как пытаюсь поудобнее устроиться в его объятиях.
И чувствую мгновенную реакцию — в мою попу упирается раздувший капюшон гигантский удав. А губы Михея целуют мое обнаженное плечо.
Он как будто затаился и ждал сигнала… И я ему этот сигнал дала.
Я вздрагиваю горячего прикосновения его губ к моей прохладной коже. Удав вздрагивает синхронно со мной. Губы Михея скользят по ключице, нежно щекочут мою шею, спускаются ниже. Они уже на груди. И это божественно…
— Мы же спим… — шепчу я.
— Сладких тебе снов! — в тон мне шепчет Михей.
И вытворяет языком такое, что мой пожар начинает разгораться с новой силой.
45
Медведь все-таки подул на мою ранку. И аккуратно ее поцеловал. А сейчас он нежно касается языком разных мест и спрашивает:
— Тут болит?
— Да! — выдыхаю я.
— А тут?
— Тоже…
— А здесь, наверное, самое больное место…
Его язык обводит мою чувствительную горошину.
— Нет… — я начинаю мелко дрожать. — Здесь совсем не больно…
Он поднимает голову:
— А говорила, везде болит…
— Миша… — срывается с моих губ.
Меня охватывает такая сладкая истома… И она переходит в такое горячеее желание… Что я сама пугаюсь.
— А еще ты говорила, что хочешь спать…
— Совсем не хочу!.
— А мне кажется, ты сегодня очень устала и тебе надо выспаться.
Он просто дразнит меня! Я это понимаю. Но его палец сейчас на моей горошине. Вибрирует легко и нежно, в такт его словам. И я так хочу, чтобы он продолжил, что готова умолять…
— Если ты сейчас остановишься, я просто умру, — срывается с моих губ.
— Котенок, не бойся, я не дам тебе умереть.
Если он продолжит, я тоже
Его язык возвращается туда, где все трепещет в ожидании. Он рисует узоры, исследует складочки и дразнит горошину.
— Тебе нравится?
— Да… — выдыхаю я. — Да! Это так приятно! У тебя просто волшебный язык. И пальцы. И ты весь… — шепчу я, как в бреду.
Но даже в бреду среди волшебного я не перечисляю удава.
Потому что… Зачем нужен удав? Когда есть такой чудесный язык. Который заставляет меня трепетать и выгибаться от острого удовольствия. И стонать от невозможности достигнуть его пика…
Я чувствую, что, если бы Михей немного усилил давление и несколько раз провел снизу вверх, я бы мгновенно взорвалась. И он тоже это чувствует! Он как будто знает мое тело лучше, чем я сама.
Но он меня дразнит. Затягивает предвкушение. Отодвигает взрыв. И это нарастание возбуждения, эта звенящая пустота в голове, этот непереносимый кайф… становится еще острее, когда моих сосков касаются влажные пальцы.
Все. Я умираю. Это просто невозможно пережить…
Через меня проходят киловатты электричества. Я сейчас могу освещать целый город…
А, когда волшебный язык Михея именно так проводит снизу вверх, как мне нужно… Я умираю снова. Взрываюсь новой серией электрических вспышек.
А я думала, это уже был оргазм. Но меня накрывает новая волна… Просто смывает. Я куда-то проваливаюсь. Я ничего не помню. Кажется, я кричу… И впиваюсь ногтями в голову Михея.
— Боже… Миша… Ты невероятный…
— Котенок, это только начало…
Я содрогаюсь, наверное, целую вечность. Я распадаюсь на молекулы и медленно собираюсь заново. Но это как будто бы не совсем я…
После сегодняшней ночи я уже не буду прежней!
Михей держит меня в объятиях. Так нежно и сильно, так мягко и приятно что я бесконечно таю. А, когда он проводит кончиками пальцев по моему обнаженному плечу, или по спине, меня накрывает новая волна конвульсий.
И в такт моим содроганиям содрогается его удав, который как будто все ближе подползает туда, где только что был его язык.
Я опускаю руку и сжимаю его.
— Котенок, ты…
Я сползаю вниз и обхватываю его губами, не дав Михею опомниться.
— Вау! — выдыхает он.
А я жадно облизываю его, нежно целую, сильно сжимаю… Потому что он классный! И потому что я пока не хочу пускать его в себя.
Но очень хочу, чтобы ему было так же приятно, как только что было мне. Я не уверена, что у меня получится. Я не очень умею. Вернее, не умею совсем. Но я сейчас испытываю к нему такую нежность и страсть… Что готова затискать его до смерти!
— Ничего, что я его так придушила? — спрашиваю я Михея.
— Продолжай! — хрипит он.