Медведь
Шрифт:
Как я кайфую от этой ее неумелости! Это заводит меня в сто раз сильнее, чем ласки какой-нибудь опытной гейши.
Я выхожу на финишную прямую. Сосредоточиваюсь на вибрирующей горошине, полируя ее языком снизу вверх, в нарастающем темпе.
Кошка замирает. Перестает дышать.
Моя девочка поплыла. Не может сопротивляться накатывающим волнам острого удовольствия.
Движения ее ротика замедляются, в то время как розочка пульсирует все сильнее и все быстрее. Ее бедра распахнуты мне навстречу, набухшие
Я знаю, еще несколько движений — и все. Кошка почти на пике. От взрыва ее отделяют несколько секунд и несколько движений моего языка.
Она сейчас максимально возбуждена. И находится под максимальным действием эйфорической анестезии.
А, значит, это самый подходящий момент, чтобы…
Я резко поднимаю ее вверх, переворачиваю в воздухе, опускаю на кровать и падаю сверху. Этот стремительный маневр занимает пару секунд.
Юля, не ожидавшая такого подвоха, не успевает ничего понять. А я не торможу. Чувствую, так будет лучше всего — быстро и сразу.
Кошка смотрит на меня широко распахнутыми глазами. Облизывает губы. Хочет сделать вдох… но не успевает.
Я вхожу ее раскрытую розочку, чуть не теряю сознание от острого кайфа. Узкая. Горячая. Моя…
— Ах! — вскрикивает моя девочка.
А я набираю темп, не дав ей опомниться. Продолжаю те же поступательные движения по нарастающей, которые только что совершал мой язык.
Юлька дышит часто и быстро, с ее губ срываются хриплые стоны. Она не пытается оттолкнуть меня — наоборот, крепче обхватывает ногами, прижимается грудью, впивается коготками в спину…
Ее глаза закрыты. На лице — шоковое блаженство.
— Мне совсем не больно, — слышу ее удивленный прерывистый шепот.
— И все? — хриплю я.
И слегка замедляю темп.
— Не останавливайся! — выдыхает Кошка.
Наши взгляды соединяются. Ее порох смешивается с моими искрами. Мы пылаем в объятиях друг друга. И вибрируем на одной частоте…
49
— Это всегда так?… — лепечет Юлька.
Она затихла в моих объятиях, наконец, перестав дрожать, постанывать и хныкать.
— Как?
— Фантастически… — выдыхает она.
— Это только начало, — произношу я, чувствуя распирающую гордость.
Я наполнен ею весь. От удава до кончиков пальцев.
— То есть… бывает еще приятнее?
— Чего только не бывает…
— Вау!
— Хочешь еще?
— Хочу.
— Я готов.
— Но не прямо сейчас!
— А чего ты хочешь прямо сейчас?
— Кофе. И кашу. И тосты. Я умираю с голода!
— Кофе… — повторяю я. — Ладно, пойдем. Попробуем еще раз. Но я, честно говоря, не верю в успех этого мероприятия.
Я
Потому что вместо того, чтобы следить за ним, мы пристально следили за реакциями друг друга.
Сначала мы вели себя прилично. Разложили по тарелкам остывшую кашу, подогрели ее, снова поставили турку с кофе на плиту. А потом я достал из холодильника фрукты. И среди них оказался банан. И персик.
— Смотри, — я беру в одну руку длинный фрукт, а в другую — круглый, с нежной складочкой посередине. — Можно еще вот так. И вот так. И с другой стороны. И под таким углом.
— Миша! — щечки моей уже не невинной девочки вспыхивают.
— Хочешь попробовать?
Она смущенно хлопает ресницами. Но не отказывается. Моя дикая скромная Кошечка!
Я дергаю ее на себя вместе со стулом. Раздвигаю ее ножки. Погружаю палец…
— Точно, хочешь.
— Но не сейчас же!
— Никогда не откладывай на завтра то, что можешь насадить на крючок сегодня.
Вместо уговоров я просто сажаю ее к себе на колени. Вернее, на свой член. Которому она дала много лестных для меня прозвищ. Мне в данный момент нравится Фонарный столб…
Стыковка проходит благополучно. Моя узкая, нежная и жаркая девочка восхищенно охает, когда я оказываюсь внутри нее. Мы соединяемся в двух точках — еще и глазами. Мне так нравится это сцепление взглядов, это проникновение и в тело, в и душу!
Я просто млею, наблюдая, как кошачьи глазки заполняются удивленным восторгом, как в них полыхает все более жаркое пламя и как, наконец, Кошка не выдерживает и закрывает их, полностью погружаясь в нирвану.
Кофе давно убежал, я, увидев это краем глаза, успел протянуть руку и выключить газ. А теперь я наблюдаю, как моя малышка, так же, как кофе в турке, переполняется кайфом, он выплескивается из нее, она шипит, царапается, стонет… Я присоединяюсь к ее конвульсиям, крепко прижимая ее к себе…
Мы снова поставили турку на огонь — нам обоим очень уж хочется кофе. Мы заняли наблюдательный пост возле плиты. Я посадил Кошку на кухонный стол, а сам стою рядом.
Мы смотрим на кофе. Он и не думает закипать.
Ножки моей красотки раздвинуты. Она обнимает меня. Ее грудь упирается в мою сладкими сосочками. Конечно, я не дал ей надеть футболку!
Я ласкаю нежную вишенку кончиком пальца.
— Миша… Я больше не могу, — шепчет мой замученный котенок.
— Я же ничего такого не делаю.
— Делаешь!
— Подожди-ка…
— Что?
— Достану взбитые сливки.
— Зачем? — спрашивает она.
Но в ее глазах уже светится восхищенное понимание. А, когда я покрываю белой пеной вишенки сосков, ее взгляд начинает плыть. Хотя я еще ничего не сделал!