Мефистон. Город Света
Шрифт:
Впрочем, пусть слова Антроса и развеселили Гая, Альбина такое легкомыслие лишь встревожило еще сильнее.
— Мы едва восстановили порядок в собственной системе, — быстро заговорил он, пристально глядя на Мефистона. — Судя по показаниям авгуров, в секторе остаются гнезда ксеносов. Флот- улей Левиафан еще может предпринять контратаку. И это не говоря уже об отродьях варпа, нападающих на наши корабли. — Альбин указал на Данте. — Кроме того, вспомни о новых обязанностях командора. Теперь он — регент и хранитель всего по эту сторону Разлома. Ему поручено не просто восстановить Ваал, а создать здесь безопасную столицу для всего Империума-Нигилус. Мефистон, ты нужен ему здесь, а не на другой стороне Галактики, где можешь попасть в катастрофу.
— Альбин прав, — согласился
Мефистон кивнул. Он знал Альбина уже много веков и потому предугадал, какие именно у него будут возражения. Кровавый Ангел предвидел их так ясно, что даже знал, что скажет ему сангвинарный жрец с точностью до слова. Конечно, Властелин Смерти легко мог заставить Альбина передумать, прибегнув к эзотерическим средствам, но лишь трус повел бы себя так с благородным служителем капитула. Нет, ему будет достаточно неоспоримой истины для убеждения гостей. В конце концов, если ты внушаешь страх всем, то люди всегда внимательно выслушают твои слова. Мефистон подозвал своего крылатого сервитора, и тот подлетел к нему сквозь густые клубы благовоний, едва удерживая тяжесть металлического подноса.
Мефистон взял его и положил на стол под медленно вращающейся голограммой. Под светом кружащейся Галактики на металле засверкали линии, и космодесантники подались вперед, изучая вырезанные на подносе узоры. Антрос провел пальцами вдоль символов, прикоснувшись к ним, словно пораженный паломник к священной реликвии.
— Эфемерида [1] . Она изменилась так сильно с тех пор, как я передал ее вам.
И Мефистон был так же заворожен отметинами, как и все остальные, ведь он нанес эти линии, пребывая в состоянии фуги в темные дни до того, как Кво-87 и другие техножрецы дали ему контроль над своими психическими силами. Образы словно пришли из совершенно чуждой ему области собственного разума. Лишь спустя десятилетия он смог объяснить свои же слова и раскрыть связи между фразами и диаграммами, но детали ускользали от его понимания даже теперь. Большая часть символов была вырезана аккуратно, однако встречались и такие, которые словно продрали в металле. У Властелина Смерти остались смутные воспоминания о том, как он царапал их собственными ногтями, а потом писал кровью, ведь он был слишком взбешен, чтобы остановиться. Отчасти эфемерида выглядела, как архаичное подобие мерцающей над ней звездной карты, но между сетками и точками виднелись столбцы, написанные плотным почерком, отрывки стихов и математические уравнения. Все связывала паутина пересекающихся линий.
1
Эфемерида — таблица небесных координат Солнца, Луны, планет и других астрономических объектов. Дословно «журнал» или «дневник» на греческом и латинском.
— Она послужила идеальным фокусом для мыслей. — Властелин Смерти постучал по одному из символов, выглядящему, как девять собранных в круг точек. — Все годы моих исследований направили меня сюда, к этому мгновению. — Он провел пальцем от знака до отрывка текста, написанного на архаичном языке. Буквы, уродливые и извивающиеся, явно родились в безумии варпа. Мефистон знал, что только он может их расшифровать.
— Сабассус? — пробормотал Антрос, нахмурившись.
Старший библиарий испытал вспышку раздражения. Этого он не предвидел, а внезапностей не любил. Что-то блеснуло в глазах Луция. Гордость? Стыд? Мефистон не мог понять наверняка. Он попытался заглянуть в мысли библиария, но путь, как уже бывало, оказался закрыт. Чтобы пробиться, потребовалось бы психическое насилие. Его протеже рос, и в нем появлялось что-то неожиданное.
— Я могу прочесть лишь первое слово, — ответил Луций, но по неловкости в его взгляде Мефистон и без колдовского зрения понял, что это ложь.
В тяжелом молчании Властелин Смерти наблюдал за Антросом. Библиарий не в первый раз удивлял
— Сабассус, — повторил старший библиарий, повернувшись обратно к тексту. Он подумал было убрать поднос со стола, но решил, что не стоит. От этого зависел его план разговора, а потому нужно было продолжать так, как задумывалось. — Мир на самом краю системы Просперо, все еще официально находящийся под контролем имперских войск. В отличие от Сорциариуса, он пока не порабощен отродьями варпа, но находится на грани падения.
Мефистон посмотрел на Данте:
— Вы были правы насчет лорда-командующего Жиллимана. При столь многих неотложных угрозах он не может сосредоточиться на этом регионе. Но каждое мое видение, каждый сон и авгурия говорили, что я не могу закрыть глаза на происходящее там.
Он постучал по другой части подноса, где виднелось маленькое схематичное изображение стервятника.
— В дни, когда я был не здесь, когда я отправлялся в свои… — Он повернулся к Альбину. — Как бы ты назвал их? Личные поиски?
Сангвинарный жрец побледнел, несомненно, встревожившись от мысли, что он оскорбил Мефистона. Властелина Смерти опасались даже такие гордые и старые Кровавые Ангелы. Они чувствовали тьму, которую тот нес в себе, пусть и не понимали ее предназначения. Впрочем, сам Мефистон был расположен к Альбину и не собирался пугать его, а потому небрежно махнул рукой.
— Я пересек многочисленные реальности, думая, что так стану мудрее, стану более достойным членом библиариума. — Он помедлил, вспоминая насилие на «Господстве» и гибель кодиция Пелориса. — Но мы все знаем, как сильно я ошибался в этом отношении.
Данте открыл рот, похоже, собираясь вновь уверить Мефистона, что он не виновен в произошедшем, но старший библиарий продолжил говорить, не желая уходить от темы.
— Однако, — положил он ладонь на поднос, — бесплодными мои поиски не были. Долгое время я изучал пересечения событий, находя связи, которые не замечал никто другой, даже мои предшественники в библиариуме. Исследования привели меня в места, которые я едва ли могу описать, и я долгие годы пытался раскрыть тайны. Однако теперь, когда эфемерида почти завершена, а мой разум изменен жрецами Марса, я наконец-то стал понимать, ради чего был возрожден.
Как он и ожидал, над столом воцарилась тишина, нарушаемая лишь далеким гулом генераторов. Мефистон никогда не говорил о своем прошлом или о положении в капитуле так уверенно. Даже с Данте. Все присутствующие знали лишь сухие факты: через жестокое перерождение Кровавый Ангел по имени Калистарий смог избежать ужасающего изъяна ордена, пережить ожидавшие их всех безумие и погибель, воскреснуть как Мефистон, Властелин Смерти — Кровавый Ангел, что не боялся ни сумасшествия, ни жажды крови. Однако он никогда прежде не утверждал, что знал, ради чего возродился.
— Мне предстоит исполнить два долга, — продолжил старший библиарий. — Я еще размышляю над первым, но суть второго стала достаточно ясна, чтобы я мог ее объяснить. — Ему было тяжело так недвусмысленно излагать факты, ведь Властелин Смерти, как никто другой, знал, что реальность — вопрос восприятия. Но знал он и то, что Альбина нельзя убедить, уклоняясь от прямого ответа и выражаясь неясно.
— Изменяющий Пути создает себе постоянную опору в физическом мире. — Мефистон пристально посмотрел на знак стервятника. — Великий Разлом истекает ложью Тзинча. Я говорю не о недолгом прорыве и не об одержимости нескольких проклятых душ, но об империи ирреальности и анархии, сотворенной здесь, в осязаемой Галактике. Мы давно знали, что дьявольские создания жаждут подчинить нас, но прежде они были привязаны к своему кошмарному иному миру.