Мефистон. Поход к Неумершим
Шрифт:
— То есть вы истощаете запасы оркестриона, так и не найдя способ включить его главный реактор?
Ксхартеху хотелось стукнуть этого идиота, но он напомнил себе, что фаэрон пригрозит ему казнью, если криптек не добьется результата.
— Если мы не извлечем этот кабель прямо сейчас, у оркестриона может не хватить резервов питания, чтобы полностью включиться, даже если я смогу придумать, как его запустить.
— Господин, — голос криптека сместился на тон выше, — нельзя этого делать.
Лорд Суфис кивнул.
— Фаэрон
— Тогда я должен срочно переговорить с ним, — сказал Ксхартех. — Если мы не остановим это варварство, у устройства не останется достаточно энергии для полной активации.
— Его величество не сможет уделить вам время как минимум в ближайшие несколько дней, гелиомант Ксхартех. Он занят турниром.
— Турниром?
— По коронам, — объяснил криптек.
— Ах да, разумеется.
— У вас отличные рекомендации, гелиомант Ксхартех. Его величество ожидает увидеть результаты, когда посетит вас после турнира.
Ксхартех в отчаянии посмотрел на измерительный датчик в ящике, гадая, кто первым обезглавит — его спятивший фаэрон или его столь же чокнутая наложница.
Он поклонился Суфису:
— Прошу меня извинить, милорд, мне нужно уединение, чтобы завершить работу.
Глашатай кивнул.
— Я скоро вернусь с фаэроном. Езекир поможет тебе. — Он указал на другого криптека.
— Не стоит, — ответил Ксхартех. Мне нужно поработать одному. Помощь Езекира не понадобится.
Суфис пристально посмотрел на него, и Ксхартех понял, что ему требуется веская причина, чтобы его оставили одного.
— Я верховный жрец конклава Застывшего Сердца, — начал он. — И мое братство требует от всех членов строгого соблюдения секретности. Если они узнают, что я поделился своей методикой с посторонним, я буду изгнан из ордена. Я собираюсь прибегнуть к своим знаниям атмосферной рефракции, земных эффектов и тропосферной оптики, чтобы включить реактор. Мне нельзя раскрывать подробности таких методов.
Суфис понимающе кивнул.
— Оставь гелиоманта наедине с его работой, Езекир. — Он повернулся, собираясь уйти, но остановился на пороге. — Какие бы клятвы секретности вы ни дали, гелиомант Ксхартех, его величество фаэрон захочет вникнуть в каждый аспект вашей работы.
Суфис и Езекир вышли из помещения, и, как только он услышал их удаляющиеся шаги, Ксхартех присмотрелся к оркестриону получше. Все оказалось не так просто, как он думал вначале. На металлическом ящике были изящно начертаны астрологические диаграммы и глифы на языке, с которым он никогда раньше не сталкивался, а еще сложный узор из сеток и эллипсов. Приглядевшись через увеличительную линзу, гелиомант понял, что линии показывают звездные системы всех размеров и форм, но ни одна из них не была ему знакома.
— Неужто тебя создали в другой Галактике? — произнес он, проводя пальцем по геометрическим рисункам.
Металл
— Интересно, так ли ты должен реагировать? — Криптек бросил взгляд на дыру в 6оку. — Или это результат повреждения?
Следующие несколько часов Ксхартех терпеливо исследовал ящик, запоминая расположение на нем планет и рун, пока не запечатлел в памяти весь узор. Затем он нашел верстак и начал раскладывать свои инструменты аккуратными рядами, как хирург, готовящийся к операции.
Он уже собирался приступить к работе всерьез, когда комната содрогнулась, как от землетрясения. Инструменты и приборы с лязгом разлетелись по каменной поверхности, а оркестрион упал со своей подставки, ударившись о пол с тревожным стуком.
Ксхартеха отбросило к стене, а когда он поднялся на ноги, то обнаружил, что хромаскоп в центре аппарата потускнел. Линзы не двигались, и сквозь кристалл не пробивался свет. Хотя комната сильно тряслась, криптек сумел, пошатываясь, подойти к устройству и схватить его, стараясь не допустить дальнейшего скольжения по полу. Едва он коснулся кожуха, как хромаскоп ожил и металл снова загудел.
Ксхартех находился в той же позе, оберегая оркестрион, когда в комнату прибыл отряд лич-стражи. Воины держали боевые косы так, словно ожидали увидеть следы нападения.
— Вас вызывают в тронный зал, — сообщил один из них.
— Я не могу уйти! — отрезал Ксхартех, кивая на обломки, которые все еще падали с потолка. — Я должен защитить устройство. Что случилось?
— Нехеб-Сур подвергся атаке. Все дворяне обязаны немедленно явиться к его величеству в тронный зал. — Глазницы охранника предупреждающе сверкнули. — Это не просьба.
— Атаке кого?
— Все дворяне обязаны немедленно явиться к его величеству в тронный зал, — повторил стражник, не глядя на него.
Ксхартех посмотрел на оркестрион. Тот покрылся пылью и каменным крошевом, но хромаскоп теперь горел так же ярко, как и тогда, когда он впервые увидел его.
— Об устройстве не беспокойтесь, — заверил охранник.
Несколько личей прошли мимо Ксхартеха, подвинули его в сторону и подняли устройство обратно на подставку. После они повернулись и образовали круг, застыв с боевыми косами перед самым лицом.
— Не поможет. Если случится еще один взрыв, аппарат может быть уничтожен.
Ксхартех порылся в одежде и достал маленький шар из полированного серебра. Кончиком пальца он нарисовал на нем незримый контур и положил на оркестрион. Через несколько секунд шар раскрылся, как бутон цветка, распавшись на лепестки и явив гладкий зеленый драгоценный камень.
Лич-страж уже собирался попросить объяснений, но вдруг из серебряного шара поднялся зонтик изумрудного света и накрыл реликвию. Ксхартех подошел и, постучав по световому экрану, с удовольствием услышал, как костяшки пальцев звякнули о твердую поверхность.