Мегагрант
Шрифт:
5
Маккиарини прилетел в воскресенье, за два дня до трансплантации. К этому моменту у Юли уже взяли пробу костного мозга, из полученного материала были выделены стволовые клетки, Филипп и Ирина заступили на вахту подготовки трахеи в чистом отсеке. Им предстояло находиться там, сменяя друг друга, в течение сорока восьми часов до момента доставки трахеи в операционную.
Едва появившись в клинике, Паоло сразу же запросил первые результаты МТТ-тестов - в этот раз наотрез отказавшись от обеда, пока все дела не будут закончены. Никаких шуток, подчеркнуто серьезный, сосредоточенный. Убедившись, что клетки в норме и хорошо взаимодействуют с
Поляков пошутил:
– Надо выпить литр пива, и сразу почувствуешь.
Но потом вдруг сделался очень серьезным и сказал:
– А ты посмотри на него внимательней. Он очень добрый, хороший парень. Просто такая жизнь. У него никого нет, жена ушла сразу после аварии, детей нет и неизвестно, будут ли. Мы можем ему помочь.
Паоло, помолчав, кивнул.
На следующий день - понедельник, последний день перед трансплантацией Юли - в клинике стояла непривычная тишина. Даже во время обеда в «порхановской кухне» («Porhanov's kitchen - лучший ресторан в Краснодаре» - так называли иностранцы заднюю комнату) говорили только о делах. Маккиарини внимательно изучал результаты тестов, которые Филипп и Ирина делали каждые три часа и передавали из чистого отсека через Томаса Гросса. От этих результатов зависело, можно ли использовать засеянный каркас, будет ли он жизнеспособным. Маккиарини, Порханов и Поляков обсуждали хирургические детали операции, непонятно на каком языке, но переводчик им не был нужен. Они на глазах становились командой, три совершенно разных человека, но удивительно дополняющих друг друга. Они рассматривали разные варианты техники: «А если так?» - «Нет, я бы сделал так, вот тут».
– «Один раз мой немецкий учитель сделал такое. Помнишь?»
Вечером, в семь часов, все собрались на совещание: хирургическая бригада, реаниматологи, операционные сестры, из лаборатории пришли Ирина Гилевич и Томас Гросс, само собой, там был Дэвид Грин, журналисты. Паоло поблагодарил всех, кто принял участие в подготовке, потом подошел к доске и сказал:
– Я попытаюсь подробно объяснить вам, что собираюсь завтра делать, какой будет тактика.
Он начал чертить схему операции, и постепенно доска заполнилась рисунками, буквами и даже формулами. Владимир Алексеевич комментировал, переводя все в образный стиль. Когда Маккиарини закончил, он обратился ко всем довольно жестко:
– Я хочу, чтобы все усвоили: завтра у нас будет два главных хирурга - я и профессор Маккиарини. Но командовать в операционной должен кто-то один. И это будет Паоло. Вы все -и я в том числе - должны выполнять его указания. Это ясно?
Совсем поздно вечером в гостинице Паоло «отдыхал» в дальнем уголке бара, составляя и отсылая разные письма в разные места и делая поправки в статье своих шведских постдоков. Было видно, что он хочет побыть один. Боль-
шая часть международной команды отправилась спать, но только не «ARTE». Они подводили итоги дня, обсуждали план действий на завтра. Оператору разрешили присутствовать в операционной все время и снимать «вживую», и режиссер Вольфрам Пасс придумывал, как можно из конференц-зала, где будет трансляция в режиме реального времени, давать ему указания: куда направить камеру чей крупный план взять. Пока они были заняты этим, ко мне подошла Аннет и попросила рассказать, что я знаю о сотрудниках клиники, которые примут участие в трансплантации. Об их взаимоотношениях, об отношении к Паоло, о том, что представляет собой профессор Порханов - «такой странный, невозможно понять, какой он на самом деле».
Эти вопросы заставили меня задуматься: Порханов и Маккиарини, два, возможно, лучших торакальных хирурга в мире, два самых смелых хирурга, два человека с сильной волей, два лидера по натуре, умеющих быстро принимать решения и брать на себя ответственность, - завтра они впервые оперируют вместе. Как это будет?
6
В конференц-зале краевой больницы практически не было свободных мест.
грубоватый голос. Он отчитывал за что-то медсестру потом повернулся к лечащему врачу и дал какие-то указания: он либо был очень недоволен, либо очень нервничал. Но вдруг в один момент воцарилась тишина, мы уже думали, что звук пропал, нет, - это в операционную вошел Паоло. Порханов сдержал свое обещание - командовать должен кто-то один.
Что было дальше, описать очень трудно. Иногда камера приближала «операционное поле», то есть давала крупным планом руки, инструменты, и саму пациентку. Но именно пальцы, их движения, переплетения создавали неповторимый, все время меняющийся рисунок, от которого невозможно было оторвать взгляд. Когда шел дальний план, мы видели театр пантомимы: головы то склоняются над столом, то отдаляются, происходят какие-то перемещения на заднем плане - это операционные сестры подают инструмент. Но три фигуры, с головы до ног закутанные в одинаковые хирургические костюмы, постоянно оставались на своем месте, двигались только их руки - Маккиарини, Порханов и Поляков. Благодаря шапочке Игоря постепенно стало возможно различить, кто есть кто. Паоло - справа, Порханов - напротив него, Поляков - чуть дальше, они как будто бы образовали треугольник.
Скоро ухо научилось различать звук, и действие обрело завершенность. Переводчика в операционной не было: Паоло и Владимир Алексеевич работали в унисон, а остальной персонал говорил на английском достаточно, чтобы понять односложные реплики Маккиарини. Но скоро возникло ощущение, что не все так гладко - сестры очень волновались и иногда не могли разобрать команды Паоло, какой инструмент ему подать. Один или два раза одна из них ошиблась. Порханов лишь взглянул на нее поверх маски, но сдержался и промолчал - можно было только представить, как бы он повел себя, будь это его обычная операция! Паоло тоже сделал нетерпеливое движение, и тут Игорь Поляков взял все в свои руки. Он начал дублировать команды Маккиарини, и сестры сразу успокоились, все пошло как по маслу. Все шесть часов, что продолжалась операция, Игорь, делая свою работу, ни на секунду не терял бдительности, предупреждая ошибки, непонимание и нервозность.
Часа через два наступил кульминационный момент: в операционную вошли Филипп, Ирина и за ними - Томас Гросс, который, впрочем, сразу встал у стенки, где расположились наблюдатели. Филипп нес небольшую продолговатую коробочку, положил ее на заранее приготовленный столик, стоявший в стороне, и они с Ириной начали что-то делать, склонившись над ним. К ним сразу же подошел Паоло. Им предстояло извлечь трахею из биореактора, где она находилась сорок восемь часов, обработать ее последний раз перед тем, как установить на место прежней, удаленной. Вот здесь требовалось невероятное мастерство хирурга - не просто «пришить», а присоединить орган, чтобы он стал естественной частью тела, а впоследствии - частью организма.
Спустя часа три основная работа была сделана, и Порханов вышел из операционной. Он вошел в приемную и заулыбался, даже не выглядел усталым.
– Это было хорошо. Дождемся всех и будем обедать. Маша, все готово?
На мониторе было видно, что Паоло тоже закончил свою работу - он прохаживался по операционной, иногда подходя к столу, и в конце концов, видимо, решив, что больше его помощь не понадобится, ушел. Игорь оставался до того момента, когда был сделан последний шов и пациентку повезли в реанимационную палату.
За столом уже собрались все участники и гости. Филипп выглядел усталым после сорокавосьмичасовой вахты, но гораздо лучше, чем можно было ожидать, учитывая, что он не мог разогнуть колено. А вот Ирина была очень бледной -и от усталости, и от волнения. Но она отказалась отдыхать и, перекусив, вернулась в чистый отсек.
– Ну, наконец-то все здесь, - начал было Порханов и остановился, оглядывая стол.
– А где парень этот, Томас?
Томас Гросс сидел в соседней комнате с ноутбуком. Он уже начал писать отчет для компании.