Мегагрант
Шрифт:
Сергей Николаевич Алексеенко слушал его (вернее, мой перевод, хотя мне казалось, что слышал он именно его) очень внимательно, не перебивая, и когда Паоло закончил, ответил коротко и уверенно:
– Это с каждым может случиться. И со мной тоже. Мы хотим, чтобы вы оставались.
Потом они долго говорили о жизни, Паоло спрашивал о работе ректора медицинского университета, в чем ее особенности в России, сам рассказал о своих планах, готовящихся трансплантациях. Затем перешли к общим делам.
Ректор спросил:
– Что вы думаете о наших студентах? Как они в Швеции, справились?
Паоло,
по-настоящему возглавить лабораторию в его отсутствие. А вот с Алексом возникли проблемы - от пассивности он перешел к новому этапу, когда «сам знает, как лучше». Выполняет задания по-своему, им очень трудно управлять. Вообще, обоим еще надо будет - уже по очереди - провести дополнительных два месяца в Каролинском в следующем году.
– Делайте, как считаете нужным, мы вам доверяем.
– Ректор напоследок пообещал свое полное содействие и добавил: - Надеюсь, то, что вы увидите в лаборатории, вам понравится.
Ректор имел в виду не только оснащение - об этом Паоло был осведомлен лучше него, а так называемый «Офис ведущего ученого», который должен быть оборудован, согласно требованиям министерства и соглашения по гранту. Большинство университетов в условиях дефицита помещений с трудом выискивали подходящую комнатку для приезжающего руководителя, а в одном из институтов произошла и вовсе анекдотическая история: у них было два победителя Мегагранта, и им выделили одну, но очень большую комнату, предполагая посередине построить стену, чтобы получилось два изолированных помещения. Стену строили в течение двух лет - вернее, так и не начали, поскольку оба ведущих ученых не смогли согласовать проект друг с другом.
Поэтому когда Паоло вошел в свой офис, он был не просто доволен - счастлив. Две смежные комнаты: кабинет со столом для переговоров и занятий, и комната отдыха с диваном, креслами, чайным столиком с примыкающим прекрасно оборудованным санузлом. Девушки постарались и отдекорировали помещение, основываясь на том, что знали о вкусах профессора. Репродукции с изображением моря и яхт вазочки в форме раковин, хорошая посуда, канцелярский набор, ручка. Они даже скинулись и купили сборную модель яхты, которую поставили на полку Совсем не в стиле существующих лабораторий с их фабричным минимализмом. В клинике Карреджи у Паоло и вовсе была небольшая комнатка площадью около десяти метров, где переодевались все ординаторы и в которой он даже умудрялся ночевать, когда ему необходимо было лично приглядывать за пациентом.
Войдя в свой новый офис, Паоло присвистнул, он и не пытался скрыть, насколько поражен увиденным, расцеловал девушек, осторожно взял в руки яхту, поставил на место, сел за свой рабочий стол, взял пульт и включил кондиционер на 16 градусов:
– Это температура, при которой я обычно работаю.
И начались трудовые будни - Паоло собирал «постдоков» (так он стал называть ребят после приезда из Каролинского) на «митинги». Как правило, они не сулили ничего хорошего никому. Первое, что он сделал, - написал мелом на учебной доске: «Как писать научную статью на английском языке», и разбирал по пунктам подготовленные к тому времени черновики. Все это не годилось, не подходило ни по форме, ни по содержанию. Он говорил, например:
– Елена, зачем ты описываешь, что такое регенеративная медицина во вступительной части. Уверяю тебя, рецензенты прекрасно об этом осведомлены. Вообще, очень много слов - типичное русское «бла-бла». Нужно четко.
– Паоло сопровождал свои слова, ударяя ребром ладони по столу.
– Абстракт, то есть суть работы, цель, материалы и методы, описание полученных результатов, выводы.
За Сашу-Алекса он брался по-настоящему:
– Ты еще не получил Нобелевскую премию?
Алекс не понимал, к чему клонит профессор, неуверенно качал головой.
–
– издевательским тоном повторял Маккиарини.
– Тогда, скажи, можешь ли ты в письме, адресованном мне или другому профессору, употреблять такую фразу: «Как я уже говорил Вам раньше...» Мало того, - начинать с этой фразы письмо?
На самом деле это были очень полезные уроки, и благодаря экспрессии, которую Паоло вкладывал в свои слова, они гораздо лучше запоминались. Хотя ребята, случалось, очень расстраивались, особенно Алекс. Он был самым молодым из них (ему было всего 25 лет), но, безусловно, очень талантливым. У него была «искорка», способность найти нестандартное решение или объяснение полученного результата, но он чувствовал неуверенность в себе и очень боялся профессора.
После «митинга» Алекс начал присылать мне на проверку свои письма, адресованные Паоло, - по правилам, заведенным еще в Каролинском, это случалось в пятницу. Письмо должно было сопровождать научный отчет: что сделано за прошедшую неделю. С отчетами Саша справлялся неплохо, а вот написать сопроводительное письмо не мог. Они у него получались очень смешными с точки зрения английского языка, конечно. Поэтому я их немного поправляла и объясняла, что тут не так. Это были не ошибки, а стилистика, нюансы общения, к которым Паоло относился очень серьезно.
Так начался новый этап нашего проекта, который должен был проходить в основном в этой прекрасной лаборатории с позолоченной табличкой на входной двери: «Международный научно-исследовательский клинико-образовательный центр регенеративной медицины». Придет ли сюда настоящая наука?
4
Паоло уехал из Краснодара в хорошем настроении, пожалуй, впервые за последние месяцы, начиная с того злополучного дня в конце сентября, когда полицейские ждали его у операционной. Теперь у него было достаточно сил, чтобы вернуться к Ханне. Эта девчушка присутствовала в его сознании постоянно, что бы он ни делал, где бы ни находился. Он не сможет успокоиться, пока они с Марком не осуществят свой план. Врачи из клиники Сеула были на связи, и Линдси, коллега Марка, подробно описывала ее состояние, все мельчайшие изменения в показателях, просто рассказывала о повседневной жизни своей подопечной. А жизнь девочки с каждым месяцем подвергалась все большей опасности. Она пыталась все время двигаться, и уже очень скоро врачам не удастся восполнять дефицит кислорода. Честно говоря, все удивлялись тому, что она до сих пор жива. Случаи рождения детей без трахеи, как у Ханны, хотя и редки, но зафиксированы в мировой статистике. Девяносто девять процентов из них умирают в первый год, известно, что лишь один ребенок прожил шесть лет, остальные - гораздо меньше. В любом случае, даже если шесть, то это тупик, путь в никуда. Эти годы принесли бы Ханне сплошные мучения, она провела бы их в реанимации, без друзей, без подвижных игр, без возможности говорить. Сейчас, в два года, все это еще не имело большого значения для нее, она не понимала, что с ней происходит, смеялась, играла, как все дети, но в шесть! Если они, эти шесть, наступят...
Они с Марком уже в который раз обсуждали это, стараясь преодолеть сомнения, и наконец назначили новую дату - 9 апреля 2013 года. Дэвид Грин и его команда уже полностью подготовили и множество раз протестировали усовершенствованный и адаптированный для ребенка каркас. Он на 70 процентов состоял из того материала, который они использовали и ранее, хорошо проверенного, применявшегося в сосудистых и эндопротезах, одобренного FDA, и на 30% - из более мягкого, для искусственной кожи. Это нужно было, чтобы придать каркасу больше эластичности - учитывались особенности детского организма. А вот кольца трахеи были жесткими. Паоло был готов до бесконечности проверять, перепроверять, обсуждать технические детали и поймал себя на мысли о том, что впервые оттягивает момент встречи с пациентом.